Это было рискованно, но необходимо. Елена нуждалась в экспертизе Баранова, в его понимании квантовых систем и их взаимодействия с сознанием.
Когда пришла доктор Петрова для утреннего обследования, Елена показала ей сообщение.
– Вы можете организовать это? Официальное медицинское обследование вне института?
Петрова задумалась.
– Могу обосновать необходимостью специализированного сканирования, которое недоступно здесь. Но Кузнецов наверняка потребует сопровождения.
– Это нормально. Главное, чтобы у меня была возможность поговорить с Барановым, пусть даже кратко.
Петрова кивнула.
– Я организую. Но будьте осторожны. Если Кузнецов заподозрит что-то…
– Я знаю риски, – Елена посмотрела на неё с благодарностью. – Спасибо за помощь.
К полудню всё было организовано. Петрова оформила направление на специализированное нейросканирование в клинике при МГУ, обосновав это необходимостью более детального исследования необычных паттернов мозговой активности плода. Кузнецов, как и ожидалось, настоял на сопровождении – двое сотрудников службы безопасности должны были сопровождать Елену и Петрову.
– Помните, это только медицинская процедура, – инструктировал Кузнецов перед их отъездом. – Никаких отклонений от маршрута, никаких неавторизованных контактов. Безопасность проекта – абсолютный приоритет.
– Конечно, директор Кузнецов, – спокойно ответила Елена. – Я полностью понимаю важность протокола безопасности.
Клиника при МГУ была современным медицинским учреждением с высоким уровнем технического оснащения. Петрова провела Елену через процедуру регистрации, пока охранники ждали в приемной.
– Профессор Баранов будет в процедурной, – тихо сказала она, когда они шли по коридору. – Он официально консультирует по новому нейросканеру. У вас будет около пятнадцати минут, пока я буду готовить оборудование и отвлекать охрану.
– Этого должно хватить, – Елена сжала руку доктора. – Спасибо.
В процедурной их ждал Баранов – внешне спокойный, но с напряженным взглядом. Когда Петрова вышла, оставив их наедине, он быстро подошел к Елене.
– Лена, я рад, что ты смогла прийти. Михаил рассказал мне о ситуации. Это… невероятно опасно, если его информация верна.
– Она более чем верна, Леонид Петрович, – Елена активировала свой планшет, показывая данные и модели, которые она разработала. – Квантовое поле, которое они генерируют, становится нестабильным. И они планируют усилить его, расширить его воздействие. Это может привести к локализованному разрыву в пространственно-временном континууме.
Баранов внимательно изучил данные, его лицо становилось всё более серьезным.
– Твоя модель… она показывает каскадный эффект. Начальный разрыв может быть небольшим, локализованным, но он создаст условия для последующих разрывов, более масштабных. Потенциально – с глобальными последствиями.
– Именно, – кивнула Елена. – И это согласуется с… предупреждениями, которые я получаю.
– От ребенка?
– Да. Его сознание воспринимает вероятностные линии будущего. И оно показывает мне конкретный момент, конкретное событие, которое инициирует разрыв. Активация нового оборудования, усиление квантового поля.
Баранов покачал головой.
– Ларин и Кузнецов… они понимают, с чем играют?
– Я не уверена. Возможно, они недооценивают риски. Или считают их приемлемыми ради научного прорыва и потенциальных практических применений.
– Каких применений?
– Возможности предвидения и потенциально – модификации вероятностных линий будущего. Представьте стратегические, военные, геополитические последствия такой способности.
Баранов вздохнул.
– Старая история. Жажда власти над будущим, над судьбой… И всегда с катастрофическими последствиями, – он посмотрел на Елену. – Что ты собираешься делать?
– Я не уверена. Ребенок показал мне и альтернативный путь – способ модифицировать эксперимент так, чтобы избежать критической точки, предотвратить разрыв. Но для этого мне нужен доступ к новому оборудованию, к протоколам эксперимента. И… участие ребенка.
– Участие? Каким образом?
– Его сознание каким-то образом может влиять на квантовые состояния, стабилизировать поле. Я не полностью понимаю механизм, но чувствую, что это связано с его уникальной нейронной структурой, с квантовой запутанностью между нашими сознаниями.
Баранов задумался.
– Это… беспрецедентно. Сознание, которое может активно влиять на квантовые системы такого масштаба… – он посмотрел на Елену с тревогой. – Но это также делает твоего ребенка невероятно ценным, невероятно важным для тех, кто стремится контролировать эту технологию.