-- Проклятие, неужели вы не можете уйти, если лорд вас просит? Ойра, проводи их!
-- По обычаю все члены Совета должны сказать тосты за начало правления нового лорда.
Аоз Рун поднял глаза вверх, опустил их и весь сжался от боли.
-- Мастер Датнил, я знаю, что у вас, стариков, короткое дыхание, но длинные речи. Оставьте меня. Идите, заранее благодарю вас всех, но идите!
-- Но это против обычаев Эмбруддока, мой лорд. Без этого твоё правление не будет удачным.
-- Пошли вон, старые кретины! -- бешено заорал Аоз Рун и встал, сжимая кулаки. Его трясло от боли и ярости. -- Убирайтесь, не то я вас всех вышвырну!
Старики покорно поднялись и вышли, тряся головами в знак недовольства и перешептываясь между собой, потрясенные таким неуважением. Они считали Аоза Руна самозванцем, но не смели объявить это, так как не знали, кто может заменить его.
Лэйнтал Эйн и Датка тоже вышли с максимальной поспешностью, пока гнев нового лорда не обрушился также и на них.
Оставшись наедине с дочерью, Аоз Рун упал на пол и стал кататься по нему, стеная и царапая себя.
-- Ты принесла мне бальзам от Датнила, девочка? -- наконец простонал он.
-- Да, отец, -- она достала небольшой сосуд с серным жиром, служившим для пропитки кож.
-- Ты натрешь меня им. Всего. Говорят, что это единственное средство от...
Ойра отвернулась.
-- Я не могу сделать это, отец.
-- Ты можешь и сделаешь!
Глаза её яростно сверкнули.
-- Я не сделаю! Ты слышал, что я сказала? Пусть тебя натирает твоя рабыня! Разве не для этого она нужна? Или я позову Рол Сакиль, -- Рол Сакиль играла в городе роль целителя.
Он вскочил, выругался и грубо схватил её.
-- Ты сделаешь это! Я не могу позволить, чтобы кто-нибудь видел моё состояние. Поползут слухи. Они всё поймут! Ты сделаешь это или я сломаю тебе шею!
Когда она застонала от боли, Аоз Рун сказал ей:
-- Ты такая же упрямая, как и Шэй Тал. Закрой глаза, раз ты такая стыдливая, и натирай. Ты можешь не смотреть, только делай побыстрее, а то я сойду с ума!
Когда Аоз Рун раздевался перед нею, он сказал со всё ещё безумным блеском в глазах:
-- И будь поласковее с Лэйнталом. Не спорь, я видел, как он смотрит на тебя. Если я умру, настанет ваша очередь править Олдорандо.
Он снял штаны и встал перед нею весь обнаженный. Ойра отвернулась, крепко зажмурила глаза. Её стало мутить от отвращения. И всё же она не могла забыть то, что увидела мельком: обнаженное тело отца всё было покрыто ужасными ярко-красными пятнами.
-- Давай побыстрее, глупая девчонка! Я же умираю, неужели ты не понимаешь?
Она протянула руку и стала втирать серную мазь в грудь и живот Аоза Руна. Потом Ойра выбежала из башни и подставила своё разгоряченное лицо ледяному ветру -- а затем её стало долго и мучительно рвать.
Таков был первый день правления её отца.
<p>
* * *</p>
Став лордом Олдорандо, Аоз Рун потерял всё свое добросердечие. Он стал мрачным, угрюмым, нелюдимым, отдалившись даже от свидетелей и сообщников его преступления. И даже они не понимали, что его самоизоляция объяснялась неистребимым ощущением вины. Люди редко затрудняют себя тем, чтобы понять душу другого человека.
Запрет убийства в племени был самым категорическим. Ведь в Эмбруддоке все были родственники, пусть и дальние. К тому же потеря хотя бы одного человека, способного приносить пользу племени, очень болезненно отражалась на благосостоянии всех людей.
По молодости лет ни Клилс, ни Накхри ещё не имели детей от своих женщин и теперь только они могли общаться с призраками своих мужей. Обе сказали только то, что оба призрака клокочут гневом -- а гнев призраков трудно переносить, так как они никогда не смогут утолить его. Люди приписали этот гнев тому, что оба брата погибли в состоянии безумного опьянения и ярости ссоры. Поэтому женщинам разрешили не общаться со своими мужьями. Сами братья и их жуткий конец вскоре перестали быть темой разговоров. Тайна убийства так и не выплыла наружу.
Но Аоз Рун никогда не забывал, кто был причиной и свидетелями его преступления, и это предвещало новую трагедию, эхо которой протянется на многие века...
<p>
* * *</p>
Группа кочевников мадис лежала, завернувшись в шкуры, и неспокойно спала. Они отдыхали в расщелине гор Мордриата, за тысячи миль к востоку от Олдорандо. Часовой тоже спал.
Каменные стены окружали мадис. Под воздействием морозов камень расщепился на тонкие слои, которые усыпали всю землю. Растительности здесь не было никакой, за исключением редких колючих кустов, горькие листья которых неохотно ели даже аранги.
Кочевники были застигнуты густым туманом, который нередко покрывал землю в этой горной стране. Настала ночь и они улеглись там, где их застала темнота. Баталикс уже выплыл на небо, но сильный туман скрывал его и кочевники ещё спали.
Один из младших командиров разведки молодого кзанна, Йохл-Гхар Вирджик, стоял на небольшой возвышенности и смотрел, как его отряд из гиллот и сталлунов выстраивается в наступательный порядок. Их мишень -- десять взрослых мадис -- спали в тесной темноте расщелины. С ними было трое детей и один грудной ребенок. Они сопровождали стадо в семнадцать арангов -- животных с густой шерстью, которые обеспечивали жизнь мадис, давая им всё необходимое.