— Помогай Бог гулять, жители! — громко произносит один из великанов. По трактиру гул ответных приветствий и путаный шепот:
— Кто такие, кто такие?
— Целовальник! — басисто кричит второй великан. — На каждый стол по две кварты пива за наш счет.
Загремела посуда. Ввалился с улиц хор плясунов и песенников — гвардейцы и артиллеристы, все вполпьяна.
— Гвардия, песню! Целовальник! Двери на запор… Пляши, ребята! — командуют великаны, прихлопывая в ладоши, выбрякивая шпорами.
Два десятка только что вошедших красавцев-богатырей, наскоро хватив по чарке и подбоченившись, дружно грянули отборными голосами залихватскую:
Быстро раздвинули столы, и четверо гвардейцев бросились в дробный пляс. Тут все сорвалось и закрутилось: песня, топот, сопелки, дудки. По трактиру ветерки пошли, молодые голоса рвут песню с гиком, с присвистом, звенит в ушах, звякают стекла, взмигивают, стелются плашмя хвостатые огоньки свечей. Гости прихлынули вплотную к плясунам. Довольные лица улыбаются, хмельные глаза горят. Крики:
— Пуще! Пуще… А ну, гвардия, надбавь!..
— Веселись, гвардия! — все покрывает громовой голос великана. — В Данию не ходить! Ружья не отдавать! Государыню беречь! Государыня в опасности…
— Ур-ра! — орет гвардия и гости. — А что государыня? Жива ли, здорова ли?
— Жива, здорова, — великан швыряет на стол гвардейцам пригоршни серебряных рублей. — Лови, ребята! На завтрашнюю гулянку… А ну! — Он призывно взмахивает рукой в замшевой перчатке, и сотня гвардейских глоток прогремела:
— Ур-ра Екатерине Алексеевне!!! Защитим матушку!
— Ур-ра!!! Ура!..
Оба великана резко хлопали в ладоши:
— Гвардейцы, по казармам!
Солдаты послушно повалили вон. За ними — великаны. Один из них, Алексей Орлов, схватил Барышникова за плечо, встряхнул — рубаха лопнула:
— Полиции и подозрительных нет?
— Клянусь Богом, вашскородие! — задыхаясь от боли, крикливо прогнусил Барышников. — Все гости лично мне знакомые. Все до единого… Чужим впуску нет. А полиция взаперти сидит, вашскородие, водку хлещет…
— Помни, Барышников… Чуть чего, пополам перерублю, — не на шутку пригрозил Орлов.
Великаны вскочили на верховых коней и умчались. По улицам несло чадом от дымящихся плошек.
— Кто такие, кто такие? — шумели взбудораженные гости. — Эй, хозяин!.. Не Орловы ли? Один, кажись, Пассек, спинища — во…
— Бросьте, бросьте, — разминая плечо, затекшее от железной хватки великана, успокаивал гостей хозяин. — Какие, к свиньям, Орловы… Очумели, что ли, вы… Это замашкированные солдаты, два денщика. Я их знаю.
Не попадая зуб на зуб, хозяин пальцем поманил мальчишку:
— Степка, загляни в окно с улицы, какова полиция.
— Глядел, дяденька… Все пьяные на полу лежат.
— Гаси огни. Эй, господа гости!.. Просим оставить заведение.
Третий час ночи. По небосводу течет новая заря. На улицах, средь дороги, под воротами валяются пьяные. В будках дремлют караульные. Рыбачьи челны и рябики бороздят озаренные невские воды. Белая ночь гаснет, зачинается предутрие. В домах тишина. Город спит.
Но Екатерина бодрствует.
4
Тотчас после бранного, прогремевшего на всю Европу слова «дура» оскорбленная Екатерина заперлась в своем кабинете. Сдерживая громкие стоны, она выкрикивала: «Боже мой, какая я несчастная… Гришенька, Гриша, где ты?..» — заламывала руки, валилась на диван, рыдала. Но взвинченные чувства вскоре подчинились разуму. Слово «дура» только обижало Екатерину, а вот гнусный приказ царя пугал и подавлял ее. Если сегодня отменен приказ об аресте Екатерины, то завтра он может быть исполнен. Екатерина теперь ясно видела, что под ее ногами разверзается земля, что ее личная жизнь и судьба империи в опасности, что время действия наступило.
«Будь мудра, будь мужественна и осторожна», — внушает она самой себе. Мозг ее горит. Воображение рисует картины наплывающих событий. Екатерина мысленно сочиняет манифесты, указы, воззвания. К великой досаде, она плохо еще владеет русским языком. Она поручит сие дело Гришеньке, но свет-Гришенька тоже не горазд до бумаг высокого штиля. Она укажет начертать манифест Волкову совместно с Никитой Паниным: «Божьею милостью мы, императрица и самодержица всероссийская Екатерина Вторая» и прочая и прочая.