– Нет. Мы не будем. Значит, так было надо, – отозвался он.
Вместо того чтобы пытаться приблизиться к заветному чудо-станку, он нанялся в нотариальную контору писарем. Идеально чистый и красивый почерк, поставленный мной в наши первые месяцы, сделал его незаменимым, но записывать свои истории он совсем перестал.
– Прости меня. Наверное, ты думаешь, что я тебя предал. Нарушил наш договор.
– Талант к написанию может быть разным.
Что ещё я могла ему сказать?
Дело его жизни обратилось в пепел и прах, а расширить круг моих обязанностей он по-прежнему отказывался.
Записывая чужие сухие формулировки идеально красиво, центром и главной своей ценностью он избрал меня. И так горько это было. Захватывающе и великолепно до полного безумия.
За годы совместной жизни мы успели полюбить одну еду, практически во всём, что касалось быта, сойтись во вкусах.
Серж старался радовать меня как можно чаще. Как будто я была живой, настоящей женщиной.
Я же, в свою очередь, не меньше старалась для него, выбирала в витринах и на дороге цветы и вещи, которые должны были ему понравиться, но оставались вне поля его зрения.
– Я хочу написать книгу.
Когда он, наконец, сказал это, я возликовала так, что Серджио почувствовал это и засмеялся.
Ему исполнилось уже пятьдесят пять, и хотя он был всё так же красив, мне приходилось делать над собой усилие, чтобы не выть от отчаяния. Он научился понимать меня так же хорошо, как самого себя, и это бы его огорчило.
– Это будет большая книга, Эми. Мы будем долго писать ее. Потому что это будет книга о тебе. О нас.
Я молчала, впервые не находя слов и ожидая продолжения, а Серж остановился перед зеркалом, позволяя мне рассмотреть как следует свои морщины.
Как если бы я тысячу раз до того их не видела, не отслеживала, замирая, появление каждой из них.
– Я смертен, а тебя ждёт Вечность. Кто знает, как скоро нам обоим придётся прекратить бежать от мысли об этом, – когда он снова заговорил, голос его прозвучал немного хрипло. – Книги живут, пока их читают, Эми. Я не знаю, что будет со мной. Возможно, после смерти я стану кем-то похожим на тебя, добрым ангелом, спустившийся с небес, чтобы помогать людям. Но я хочу, чтобы у них осталась наша история.
Он в самом деле ничего не знал.
Не хотел слышать, когда я рассказывала ему о том, что смерть не конечна, что за ней непременно последует новая жизнь в новом теле.
Не желал верить, сколь бы страстно ни уверяла его в том, что я далеко не ангел, что ангелы, если они в действительности существуют, едва ли обратили бы на меня свои взоры.
Он жил в чистоте своих иллюзий, а я, стараясь не подавать виду, корчилась от боли, когда он вот так, опрометчивым, но имеющим силу словом предрекал собственную судьбу.
Стать таким, как я. Отзываться на чужой зов и быть для того, чтобы исполнять чужие желания за определенную цену.
В тот момент я узнала, что после его физической смерти потеряю его навсегда.
Уже наутро Серж захотел сесть за работу, и обо всём этом мне нужно было забыть.
Перестать злиться оттого, как сильно я стала похожа на человека, оттого, сколько неудобств и волнений, оказывается, доставляют все эти чувства.
Не горевать о скоротечности человеческой жизни, тридцать лет которой пролетели для меня как один миг.
Запретить себе думать обо всём том, от чего он отказался ради меня. Добровольно и с радостью не позволил себе даже самых простых земных человеческих удовольствий. Всего того, в чем, насколько я понимала к тому моменту, нуждалось большинство людей. Близость и прикосновения себе подобных. Возможность говорить вслух и слышать другой голос в ответ. Видя его насквозь, я знала, что он не отрёкся от меня ни мыслью, ни делом.
И эта книга, – наша книга, – должна была стать вершиной его мастерства.
Серж писал так вдохновенно, что временами задерживал дыхание. Так много, что его тело начинало уставать от сидения за столом и отказывалось подчиняться.
Я неотлучно оставалась рядом, помогала ему обходить острые углы, рассказывать нашу историю правдиво, но без лишних, не предназначенных для чужих ушей и глаз подробностей.
Когда первый экземпляр был готов, он заказал для него кожаный переплёт, – самый дорогой, самый красивый.
– Она всегда будет твоей.
Лучшее, что я смогла сделать для него в ответ, это покинуть его тело. Превратить роман, который он назвал моим именем, в свой новый дом.
Серж сопротивлялся. Он говорил, что ему стало пусто без меня, но я осталась непреклонна, потому что теперь его время имело счёт. Силы, которые он раньше тратил на меня, оказались ему самому нужнее.