В день выдачи зарплаты старший по квартире собирает деньги и сдает их участковому, а тот, в свою очередь, - владельцу квартиры, вычитая свои проценты. Такое положение вещей очень удобно блюстителям порядка: они имеют гарантированную выручку и могут в случае надобности контролировать приезжих. К тому же процветает бизнес на продаже полугодовых «легализующих» бумажек (стоит одна около 7 тысяч рублей). Все овцы под боком, не нужно никого специально отлавливать для того, чтобы остричь. Жалобы соседей по лестничной клетке - еще одна статья милицейских доходов: кляузы всегда спускают участковому, а тот со знанием дела разводит перепуганную азиатскую публику еще на какую-нибудь сумму.
Калмамат живет в «трешке». Таких, как он, там еще 34. Некоторые «квартиросъемщики» не работают, все остальные платят за них в складчину. Его друг и земляк Аскер обитает вместе с двадцатью земляками в «двушке», в соседнем доме.
Эти квартиры можно сравнить, пожалуй, только с трюмами, в которых африканцы перманентно пытаются попасть на Канары. 35 человек в квартире - это только те, что «прописаны». К постояльцам заходят гости, братья по диаспоре, случается, что узбекские и киргизские родственники. То есть к вечеру в «трешку-рукавичку» набиваются человек до пятидесяти. Для кроватей места, понятно, нет, пол устлан тряпьем и одеялами. Из мебели - старый платяной шкаф, цветной телевизор «Электрон» и пара видавших виды табуреток.
Мужчины спят вперемежку с женщинами. Там так тесно, что для того, чтобы ночью повернуться с боку на бок, нужно потревожить своих соседей. Газовая печка работает почти круглосуточно: кто-то очередной готовит обед, кто-то вываривает белье (потом все эти тряпки вывешиваются на балкон, свисают с веревок в коридоре). Прихожая заставлена обувью, в которую заправляются твердые, пахучие носки. Многие курят прямо в квартире, многие изрядно выпивают вечером всякой дешевой дряни, и от смрада не спасают даже открытые настежь окна.
Несколько человек в квартире - верующие. Пять раз в день они молятся. Калмамат боится молитв: в противном случае ему придется отказаться от выпивки и забыть о женщинах. Впрочем, он и так о них может забыть - шансы нищего, женатого, маленького киргиза с позолоченными передними зубами, одетого в дворничью робу с надписью «Синтаво» на спине, на сексуальном рынке равны почти что нулю.
Но во что-то мой друг все же верит. Недаром он упрекал своего коллегу в недостойном поведении:
- Ты у нас в Оше был мулла! Зачем теперь пьешь? Зачем жене изменял? Зачем твоя вера?
«Мулла» только скривился в ответ.
«Зачем?» - любимый вопрос Калмамата. Он постоянно, к месту и не к месту, задает его. Мне кажется, что он задает его всему человечеству.
Боря
Человек- подлец ко всему привыкает -и Калмамат, у которого в Оше частный дом и около гектара земли, поначалу был в ужасе от своего московского быта, а потом привык. Привык настолько, что вслед за ним в Москву, в ту самую «трешку», «понаехали» по очереди жена и старшая сестра. Жена прожила с ним в Москве всего девять месяцев, пока не родила ему наследника (вот у кого нет демографических проблем). Потом с приплодом вернулась обратно в Ош. (Женился Калмамат, к слову, не от большой любви. Просто в день свадьбы женщину, которую он любил и любит до сих пор, украл другой жених - и пришлось жениться на том, что подсунули родственники. По дороге в Москву он заехал к своей бывшей невесте в Бишкек, но ничего путного из этого визита не получилось, узнал только, что у нее уже двое детей.)
Сестра помогает Калмамату убираться на улице и в подъездах, но зарплату дворника пока не получает - находится на испытательном сроке «в связи с перегруженностью штатов». По-русски она, как и многие обитатели «рукавички», толком не говорит, подруг у нее нет, на вид угрюма. Ее любимое занятие - сесть на лавочку, обхватить голову руками и о чем-то сосредоточенно думать, переживать.
В четыре утра Калмамат встает, чтобы без очереди попасть в туалет и умыться (эта роскошь обходится ему в час сна). Через полчаса квартира уже будет стоять на ушах. В пять утра Калмамат должен быть на работе. Часов до двух он будет мести, собирать бычки, колоть лед ломиком или причесывать траву косилкой. Потом - «сидеть на подхвате»: обычно к двум часам на работу приезжает дама-начальница с внешностью медсестры из известного романа Кена Кизи и начинает пугать дворников очередной «комиссией». Вид сидящего на лавочке человека в робе ее возмущает: он не может отдыхать, по определению должен работать.