– Почему блеф? Разве Колчак не перевел денег?
– Колчак перевел в Лондон только пять миллионов золотом… У меня вернейшие сведения… Понимаете, что получится после сегодняшней заметки? Англичане вынуждены будут официально и немедленно ее опровергнуть, – иначе адский скандал в палате. Они скажут, что не гарантировали и никогда не намерены гарантировать авантюру. О пяти миллионах они тоже не скажут ни слова, и юденические кредитки будут продаваться на вес… Кто дал эту заметку? Гениальнейший ход!.. Чья здесь рука?.. Или это Москва… Или это спекуляция на валюте, – тогда это – Митька Рубинштейн. По пути к вам забежал в «Гранд-отель», – внизу, в баре, шумят журналисты, дьявольский крик. Уверены, что заметку дал я… Представляете, как меня приняли?
Он повалился на стул, потянул скатерть, толкнул стол, расплескал молоко и закатился радостным смехом, – румяный, белозубый, отражающий стеклами очков утреннее солнце. Ардашев налил ему кофе, намазал бутерброды. Бистрем с воодушевлением стал есть.
– Большевики играют на противоречиях… В этом их основной расчет… Диалектика на фактах! Великолепно!.. Представляете, – шарады-головоломки: Ревель, Рига и Гельсингфорс добиваются самостоятельной буржуазной республики. Поэтому они против большевиков. Значит, им нужно помогать белым. Но белые страшны – Колчак в Омске, Юденич в Ревеле и Сазонов в Политическом совещании в Париже угрюмо не желают гарантировать независимость Эстонии, Латвии и Финляндии. Французы тоже против независимости, – им нужна неразделенная, сильная Россия – угроза Германии. Но англичане за раздел России и за независимость Риги, Ревеля и Гельсингфорса; но англичане боятся немецкого влияния в Балтике, поэтому намерены захватить остров Эзель для морской базы; но рабочая партия в палате против вмешательства в русские дела, – у англичан связаны руки… Германия против самостоятельности Риги, Ревеля и Гельсингфорса, потому что тогда здесь будет база Антанты, но Германия парализована Версальским миром. Синтез: большевики, сталкивая лбами все эти противоречия, выигрывают игру… Простите, я, кажется, съел весь хлеб.
Ардашев сказал, глядя в окно:
– В прошлом году я уезжал из Петрограда, там было очень скверно. Не представляю, как они еще могут держаться.
– В Петрограде осталось всего около семисот тысяч жителей, остальные разбежались или вымерли. От голода умирает каждый двенадцатый человек… – У Бистрема расширились глаза. – Топлива нет. Город не освещается. На улицах лошадиная падаль, объеденная людьми… Я добыл эти сведения через контрразведку, подпоил одного пропащего человека. Из двухсот шестидесяти заводов работает только полсотни. Целые кварталы пустых домов с выбитыми окнами, заколоченные досками магазины. Не видно прохожих, не ходят трамваи. Город разбит на боевые участки. Власть предоставлена Комитету обороны. На заводах и по районам управляют тройки. В домах – комитеты бедноты. Все рабочие призваны к оружию. Особые отряды рабочих обыскивают город, ища оружие и съестные припасы. Над всей жизнью – идея: победить или умереть. Голод, лишения и суровость стали величием. О!.. Трагический Петроград!.. И он победит!
– Дорогой друг, все это романтично издали, – негромко сказал Ардашев. – Ну, хорошо, предположим, они победят Юденича, они победят еще десять Юденичей. Но террор когда-нибудь кончится и нужно будет восстанавливать обыкновенную жизнь, и вот тут-то на смену романтизму придут будни вместе с богатеньким буржуем. Одними идеями не возродишь города, и придется кланяться. Европа богата в переизбытке продукции и в поисках новых рынков. Россия – нищая, разоренная, но – широчайший рынок, которого хватит на всех. Не пройдет и года – высокий уровень перельется в низкий, Европа – в Россию, и мечтам – конец. Мне кажется, так именно и думают англичане, самые реальные из политиков.
Бистрем весь сморщился, слушая. Поднялся, заходил, потирая подбородок. Поднял палец:
– Вы упускаете: власть над политикой и экономикой в России взял рабочий класс. Этого еще не бывало в истории. Тут должны быть вскрыты новые источники творчества, новые органы политической и экономической структуры… Конечно, можно возразить: рабочий класс в России еще не готов… Не знаю… Может быть, к таким штукам совсем и не нужно готовиться… Даже и лучше неготовыми-то? А? Русские – талантливы, русские – чудовищно неожиданный народ… (Кукушка на стенных часах, выскочив из дверцы, бодренько прокуковала одиннадцать. Бистрем спохватился.) Опаздываю безумно! Надо бежать.