Шла последняя весна перед окончанием гимназии. Занятия с Леокадией дали поразительные результаты — за короткий срок Леонид нагнал пропущенное и вновь стал успевающим учеником. Он не представлял, как бы мог теперь получить двойку и после этого взглянуть в глаза Леокадии. Он старался выглядеть при ней ловким, остроумным, на уроках отвечал четко. Леокадия на уроках словесности читала почти целые главы из «Евгения Онегина» и Леонид решил, что и он добьется того же и действительно вскоре поразил учителя словесности чтением наизусть целой главы из «Онегина». Учил он тайком от Леокадии, желая поразить ее, и добился своего. После урока она подошла к нему и глядя на него с удивлением и, как ему показалось, с восторгом, сказала:
— А как ты замечательно читал, просто как артист. Это ты для меня сюрприз сделал?
— Для тебя! — Он был счастлив, что Леокадия поняла, почему он так старался. Юношеская любовь, ее выражения носят совсем иной характер, чем любовь взрослых.
Они теперь вместе уходили из гимназии после уроков и шли медленно, зачастую молча, но это молчание таило в себе необычайное понимание друг друга. Он теперь постоянно думал о Леокадии, все, что происходило в его жизни, он мысленно связывал с ней.
Однажды, возвращаясь из гимназии, они неожиданно столкнулись с матерью Леонида, вышедшей из булочной. Отступать было некуда и, зардевшись от смущения, Леонид сказал:
— Мама, познакомься, это Лика!
Мать внимательно посмотрела на смущенную девушку, пожала ей руку, улыбнулась и спросила:
— А как вас полностью зовут?
— Леокадия. Это папа выбрал такое имя, а я его не люблю — какое-то вычурное.
— Нет, почему же? Имя красивое, хотя и редкое. Ну, идите, не буду вас задерживать, а то мне и самой некогда.
— Какая хорошая у тебя мама, — сказала Леокадия, когда они пошли дальше, все еще не оправившиеся от смущения.
— Почему ты так думаешь?
— А я сразу почувствовала. У ней такие глаза добрые!
Леониду было приятно, что его мать понравилась Леокадии. А понравилась ли Леокадия матери?
Вечером он не решался спросить мать, как она отнеслась к этой неожиданной встрече. Мать сама начала разговор, спросив лукаво:
— Это ты с этим товарищем готовил уроки?
— Да, — тихо сказал Леонид, чувствуя, как горит от смущения лицо.
— Вот ты и взрослым становишься, — с каким-то не то сожалением, не то с грустью сказала мать. — Возможно, что это первая любовь к тебе пришла. — Она помолчала немного. — Только об одном тебя прошу — сохраняйте ваши отношения чистыми!
— Ну ты что, мама, конечно! — все еще не в силах оправиться от смущения, воскликнул Леонид. — Она очень скромная девушка!
— Но и ты должен быть скромным!
— Они очень бедно живут, — стараясь уйти от смущавшей его темы, сказал Леонид. — Много хуже, чем мы.
— Бедность — не порок! А вообще мне Лика понравилась, думается, что она хорошая девушка. Та как-нибудь пригласи ее к нам, я хочу с ней ближе познакомиться. Если дружите, то не прячьтесь от меня.
— Обязательно, мамочка! Обязательно, если она согласится! — Ему было почему-то и совестно и одновременно радостно от того, что мать так сердечно и просто подошла к самому сокровенному его чувству. Итак, одна его тайна была раскрыта. А тайну с занятиями в унтер-офицерской школе ему не хотелось раскрывать — она бы очень огорчила мать.
Виктор Ващенко устроился на работу в штамповочную мастерскую и на занятия в школу унтер-офицеров приходил теперь тоже по воскресеньям.
— Хозяин больно сволочной! — жаловался Виктор. — Платит с сотни готовых пробок, а бракует почти половину. А потом те, что забраковал, сдает заказчику за хорошие. Я ему как-то об этом сказал, так он выматерил меня и пригрозил выгнать. Но все же какая-то работа есть.
Они встречались теперь только на мельнице. Виктор показывал огромные мозоли на руках и говорил, что понемногу привыкает, а первое время к концу рабочего дня рук не чувствовал: «Попробуй-ка покрутить ручной пресс с утра до вечера».
Саша Рязанцев отгородил в углу огромного помещения мельницы фанерную комнатку, куда поставили отдельную печурку и назвали клетушку громко и внушительно «штабом».
В одно из воскресений, когда Леонид пришел на занятия в школу, Саша Рязанцев выглянул из «штаба» и крикнул:
— Рядовых Ващенко и Канского — ко мне!
Леонид и Виктор вошли в «штаб». Саша Рязанцев сделал серьезное лицо и сказал: