Учитель въ скоромъ времени сталъ гордиться успѣхами своего ученика. Но онъ питалъ относительно послѣдняго еще болѣе честь любимыя мечты. — Плавать въ озерѣ, говорилъ онъ — эка премудрость». Это все равно, что плавать въ купальнѣ. Въ морѣ плавать — вотъ это настоящее дѣло, Это вамъ точно крѣпости придастъ. Однако я не давала своего согласія на этотъ опытъ, опасность котораго воображеніе представляло мнѣ въ преувеличенномъ видѣ. Эта громадная масса воды поглощаетъ столько жертвъ у нашимъ береговъ, что я питаю къ ней уваженіе смѣшанное со страхомъ. Я должна сознаться, что и Эмиль отчасти раздѣлялъ мой страхъ, Море точно живое существо; оно трепещетъ, оно приподнимаетъ васъ и уноситъ съ ревомъ; волна морская — это личность, и притомъ личность враждебная вамъ. Этотъ безпрерывный приливъ и отливъ волнъ — образъ бурной вѣчности — словомъ живо напоминаетъ человѣку его собственную слабость.
Знаешь ли, что заставило Эмиля восторжествовать надъ своимъ страхомъ. Онъ составилъ себѣ о заточеніи твоемъ довольно смутное представленіе. Я всегда взбѣгала распространяться съ нимъ о предметѣ, который только бередитъ мои старыя раны; во-первыхъ ему бы очень трудно было понять дѣло такъ какъ оно есть (вѣдь онъ ровно ничего не смыслитъ въ raison d'Etat), а во-вторыхъ, я боялась, чтобы ошибочное представленіе о фактахъ не внушило ему ненависть къ Франціи. И такъ, благодаря моему молчанію онъ самъ себѣ сочинить цѣлую легенду. Эмиль воображаетъ, что ты живешь плѣнникомъ какого то злаго духа, людоѣда или дракона, въ замкѣ, со всѣхъ сторонъ окруженномъ моремъ. Не даромъ онъ разъ былъ застигнутъ въ расплохъ приливомъ и принужденъ пробыть нѣсколько времени на скалѣ, о которую со всѣхъ сторонъ плескались сердитыя волны. Какъ бы то ни было, первый свой подвигъ храбрости онъ совершилъ подъ вліяніемъ побужденій, свойственныхъ какому нибудь рыцарю круглаго стола или укротителю чудовищъ. Я подозрѣваю, впрочемъ, что лукавый негръ намѣренно поддерживалъ иллюзію ребенка, чтобы склонить его на то, на что ему хотѣлось.
Разъ они вернулись домой — Купидонъ съ видомъ таинственнымъ какъ ночь, а Эмиль съ плохо скрываемымъ чувствомъ торжества. Я тотчасъ же догадалась откуда они пришли; я не на шутку разсердилась и выбранила ихъ обоихъ за непослушаніе. Эмиль храбро выдержалъ вспышку моего гнѣва и отвѣчалъ мнѣ съ видомъ рѣшимости, какой я въ немъ еще до сихъ поръ не замѣчала:- Я хочу научиться плавать, чтобы освободить и привесть къ тебѣ моего отца. Эти слова, его открытый взглядъ, наивная увѣренность въ успѣхѣ его благородныхъ замысловъ, — все это обезоружило меня. Я улыбнулась и, притянувъ его съ себѣ, осыпала поцѣлуями его лобъ, еще мокрый отъ морской воды.
18-го іюня 185…
Если вѣрить англійскимъ газетамъ и нѣкоторымъ доходящимъ до меня слухамъ, то Эмилю не придется совершать рыцарскіе подвиги и переплывать моря, чтобы избавить тебя отъ стерегущаго тебя дракона. Поговариваютъ объ амнистіи для политическихъ преступниковъ. Я бы охотнѣе избрала для тебя иного рода реабилитацію, но такъ какъ ты самъ ни о чемъ не просилъ, то тебѣ нечего и отказываться отъ того, что тебѣ предложатъ. Съ тому же если бы ты зналъ, какъ сердце мое бьется при мысли о свиданіи съ тобой!
XV
Докторъ Уарингтонъ Еленѣ ***
Милостивая Государыня,
Я сейчасъ только узналъ въ Лондонѣ одну новость, которой спѣшу подѣлиться съ вами: вашъ мужъ освобожденъ.
Остаюсь глубоко уважающій васъ.
КНИГА ТРЕТЬЯ
Юноша
I
Изъ дневника Эразма
Маразіанъ, 185…- 186…
Съ годъ тому назадъ все перемѣнилось въ моей жизни.
Я снова ее увидѣлъ и при этомъ свиданьи казалось, что мы какъ будто никогда не разставались. Разлука не внесла ни малѣйшаго отчужденія въ наши чувства и привычки, до того прочна была связь, соединившая наши сердца во едино. Только я живѣе прежняго чувствую несказанную отраду общенія съ нею. Это уже не та молодая дѣвушка, которую я зналъ въ былыя времена; но годы придали ей лишь новую, болѣе трогательную прелесть: святость материнскихъ обязанностей наложила на ея умъ и даже на черты ея лица какой то отпечатокъ еще большей чистоты и возвышенности.