Воспитанники нашихъ училищъ ничто иное, какъ гражданскіе рекруты государства, которое заранѣе подготовляетъ ихъ къ той роли, которую имъ предстоитъ играть посредствомъ искусной нравственной дисциплины. Имъ съ чисто военною акуратностью распредѣляютъ тотъ запасъ мнѣній и свѣдѣній, съ которыми имъ впослѣдствіи надлежитъ вступить въ свѣтъ. Смотрите же, молодые люди, идите равнымъ шагомъ и главное остерегайтесь выступать за предѣлы начертаннаго вамъ пути. Попадаются, правда, и дезертиры; многіе, не смотря ни на что, уходятъ и становятся подъ знамена свободной мысли, — и число такихъ съ каждымъ днемъ возрастаетъ; но какъ же они за это и платятся! Можно навѣрное поручиться, что не въ ихъ средѣ университетъ будетъ избирать своихъ профессоровъ, а администрація — своихъ чиновниковъ. Въ случаѣ, если бы они вздумали вести себя неблагоразумно, французское правительство беретъ на себя трудъ исправлять ихъ судебными приговорами и государственными переворотами, въ родѣ знаменитаго coup d'Etat. Это ли еще не хорошая школа, и не сами ли они виноваты, если до сихъ поръ не научились тому, что имъ давно бы слѣдовало знать?
Но, такъ я вовсе не успѣха въ житейскихъ дѣлахъ добиваюсь для Эмиля, и прежде всего имѣю въ виду его человѣческое достоинство, то я и ограничиваюсь тѣмъ, что преклоняюсь передъ нашей системой воспитанья, вовсе не желая прибѣгать къ ней.
XI
Хорошія книги
Я сильно склоненъ думать, что всего болѣе вредятъ классическимъ писателямъ тѣ похвали, которыя имъ расточаютъ и то рутинное поклоненіе, съ которымъ къ нимъ относятся преподаватели. Навязывая ученику выборъ авторовъ, которыхъ онъ долженъ заучивать наизусть, подчеркивая въ ихъ твореніяхъ тѣ красоты, которые онъ долженъ видѣть, подъ страхомъ нарушить должное уваженіе къ традиціи, принуждая его обращать вниманіе даже на точки и на запятыя, всего чаще достигаютъ того результата, что дѣлаютъ ему ненавистными лучшія творенія ума человѣческаго.
Чрезмѣрная заботливость со стороны воспитателя дѣлаетъ ребенка безпамятнымъ; точно такъ же чрезмѣрный восторгъ со стороны перваго охлаждаетъ энтузіазмъ послѣдняго.
Да и въ чемъ, собственно, состоитъ задача, которою задаются? Въ образованіи вкуса? Но я не думаю, чтобы этимъ методомъ можно было достигнуть цѣли. Предположивъ даже что воспитанникъ будетъ на столько послушенъ, что будетъ находить хорошимъ все, что ему расхваливаютъ и дурнымъ — то, что ему порицаютъ (а такіе, конечно, найдутся), все же придастъ ли это хоть сколько нибудь вѣрности и опытности его чувству изящнаго? Не лишитъ ли это его, напротивъ, способности распознавать вещи собственнымъ умомъ? Позднѣе онъ не столько будетъ заботиться о томъ, чтобы выработать себѣ собственное мнѣніе, сколько о томъ, чтобы подбирать мнѣнія людей, пользующихся въ свѣтѣ авторитетомъ.
Я предоставлю моему сыну въ выборѣ любимыхъ его авторовъ полную свободу. Мое дѣло устранять отъ него лишь тѣ книги, которыя опасны для нравственности, и за тѣмъ я хочу, чтобы онъ самъ былъ хозяиномъ въ своихъ литературныхъ симпатіяхъ. Въ случаѣ, если бы его вкусъ ввелъ его въ заблужденіе, я гораздо болѣе расчитывалъ бы для поправленія этихъ ошибокъ на развитіе его собственнаго разсудка, нежели на брезгливыя замѣчанія съ своей стороны. Не отказываясь помогать ему своимъ совѣтомъ, если онъ за нимъ обратится, я преимущественно старался бы, чтобы онъ въ чтеніи искалъ развитія личныхъ своихъ мыслей и чувствъ.
Есть, безъ сомнѣнія, книги, которыя я предпочтительно передъ другими далъ бы ему въ руки, и я буду счастливъ, если его впечатлѣнія совпадутъ съ моими; но имѣю ли я право требовать, чтобы оно непремѣнно было такъ. И восторгъ, чтобы быть плодотворнымъ, долженъ проявляться совершенно свободно. Каждый возрастъ въ жизни человѣка, точно такъ же, какъ и каждая эпоха въ жизни общества создаетъ себѣ свой идеалъ прекраснаго, соотвѣтствующій по всѣмъ вѣроятіямъ извѣстнымъ физіологическимъ и нравственнымъ условіямъ. Гдѣ любимые авторы вашей юности? Что сталось съ нашими первыми литературными симпатіями? Не много такихъ поэтовъ и писателей, которые, бывъ учителями нашей молодости, остаются и неразлучными спутниками нашей старости.
XII
Пятна на солнцѣ
Мы живемъ въ вѣкъ критики по преимуществу; съ этимъ дѣлать нечего, надо помириться. Литературы различныхъ эпохъ и народовъ, исторія, общественныя учрежденія, ничто не ускользаетъ отъ анализа. Никакой фетишизмъ не въ силахъ устоять противъ изслѣдованій науки. Языки, гіероглифы, письмена, тайна которыхъ считалась доселѣ непроницаемой, выдали свою тайну. Почтенныя сѣдовласыя заблужденія напрасно скрываютъ свою главу во мракѣ временъ, они никого болѣе не морочатъ своею древностью; причины, породившія ихъ, стали извѣстны. Идеальныя представленія, передъ которыми трепетали древніе, сбросили свое покрывало, подъ которымъ человѣкъ, къ изумленію своему, узналъ лишь самого себя. Догматы, которые, казалось, упрочили за собою несокрушимость аксіомы, исчезли передъ знаніемъ законовъ природы: мрачныя тайны, смѣло шедшія наперекоръ человѣческому разуму, подвергаются суду того же разума, который произноситъ надъ ними свой*приговоръ, открывая ихъ происхожденіе,