- Боже, - протянула она, словно только что на ее глазах произошло какое-то чудо, - он все же это сделал! Бабушка, это ведь они, да?
Дальше их разговор она не могла разобрать т.к. объявили название остановки и ничего, кроме себя не видящий народ стал толпиться у входа, даже не давая девушке возможности продвинуться дальше в салон или за что-то схватиться. Казавшаяся надежной опора вздрогнула, выпуская наружу, ей ничего не оставалось кроме, как первой выйти и подождать, пока выйдут люди и можно будет зайти обратно. Пуховик приходилось запахивать рукой и сжимать, молния не хотела исполнять свою роль, а мерзнуть не хотелось. Так она провела еще две остановки, не нашло среди жестокой реальности того, кто просто пройдет мимо и не толкнет или не наступил на ногу, хотя о чем она? Такова реальность, если даже родная мать не вспоминает о ней, то чего ожидать от незнакомцев? Сколько же раз Алина говорила себе, что нельзя жить и жалеть себя несчастную, ведь в мире всегда найдется тот, кому гораздо хуже, чем ей, но бездна все равно временами затягивала. Ноги сами вели к главному входу, вокруг большого здания с гордой вывеской было так не привычно тихо, возможно сейчас еще идут лекции. Холодный ветер подул ей в лицо, больно кусая кожу и грозясь оставить обморожение на руках. В этой обстановке, девушка, стиснув зубы, отвернулась от ветра, подставляя ему спину, заметила, как ее собственные следы, на слегу ведущие от остановки стали глубже и свежее, словно никакой ветер не касался их. К ужасу юной писательницы ее следы продолжали изменяться, приближаясь к ней, будто она только-только шла этим путем или кто-то шел точно по ее следам.
- Это всего лишь галлюцинации. – Уверяла себя девушка, разворачиваясь лицом к зданию и торопливо побежав внутрь. – Только бы успеть!
Белокаменное строение, когда-то бывшее пансионатом благородных девиц с помпезными колоннами перед входом, тремя этажами, высокими окнами под два метра и безумно светлым и красивым внутренним интерьером еще XVII-XVIII века поражало воображение. Раньше его хотели сделать музеем, но посчитав, сколько обходилось бы содержание такого помещения, городское управление решило, что лучше сделать из него учебное заведение и присвоить статус исторической ценности, чтобы получать свой процент. За год набегала довольно приличная сумма, а вот куда эти деньги шли – вопрос хороший. Часть точно на поддержание имиджа перспективного биологического института, а вот вторая по карманам разошлась. Именно поэтому все делили здание на две части: старую, где можно было увидеть трещины, стремянки, банки с краской и надышаться какой-то химией, которой заполняли трещины в стенах, да ремонтировали лестницы вместо пены и новую, где можно было увидеть еще целую часть здания, но соединяли они общим подвалом, который смело можно было назвать лабиринтом. К счастью, там уже давно провели электричество, свет горел почти всегда, кроме тех моментов, когда случался потоп, а воду можно было откачать только после прихода специалиста, а до сего момента студенты ходили почти по пояс в воде. Старые трубы давали о себе знать не так редко, как бы этого хотелось, но обычно это было просто исправить и приходилось на время каникул. Сразу поменять все трубы просто не представлялось возможным и самого строения, поговаривали, что из этого лабиринта есть тайный путь к общежитиям, но не трудно догадаться, кто мог придумать подобный слух. Вот только Кажевникова не горела желанием проверять какой-либо слух, спускаясь по лестнице, она молилась всем богам, чтобы сейчас в подвале было сухо и можно пройти. Медленно спускаясь по металлическим ступеням, она почувствовала, как внутри все сжалось от одного вида чьей-то тени стоящей в проходе. Сначала Алина не поняла, что такое ее в тени насторожило и только потом, поняла, что у нее слишком не правильные пропорции. Тень выглядела обычной человеческой только с первого взгляда, если не заострять внимание на то, под каким углом наклонена голова и как слишком длинные руки подрагивают. Если присмотреться, то можно увидеть, что сама тень выглядит, не так плотно, как обычная, немного светлее и чуть выше пола, словно ноги ее хозяина не касались пола или это была тень повешенного человека. Страх преобладал над здравым рассудком, заставив блондинку вернуться в вестибюль, где не было ни души. Становилось не по себе, а в душе свои корни пустил едкий, липкий страх. Блондинка не понимала, верить ли в происходящее или считать все это простыми совпадениями. Прозвучал колокольчиков перезвон, заменяющий обычный школьный звонок, но на Алину он подействовал, как удар кнута. Бедняжка подпрыгнула на месте от неожиданности, а перед глазами все еще стояла картина с необычной тенью, дергающейся в предсмертных конвульсиях. Только сейчас закралась мысль, что это мог быть живой человек, а она смалодушничала, сбежала. Двери аудиторий начали открываться, выпуская в коридоры шумные группы студентов по введенным правилам внешнего вида, черный низ, белый верх и пиджаки с символом института. Кажевникова стеснительно поправила задравшуюся юбку, пытаясь натянуть ее ниже коленей, но длина такого не позволяла. Торопливо сняв пуховик, девушка отчаянно надеялась, что никто не заметит из лекторов ее опоздания. Студенты разных потоков и курсов медленно спускались по высокой лестнице, шумно обсуждая происходящее или новую лекцию. Кажевникова страшно нервничала, попасть сюда, было сложно и считалось – ужасным везением, если не проведением самого Бога. Алина дорожила данным ей шансом и ценила его, поэтому не хотела терять, сделав чинный вид, которому монахини могли позавидовать, она побрела к коридору, где находилась нужная ей аудитория. Стыдливо не поднимая глаз, горе студентка шла против общего потока, посматривая на таблички, так удобно большими буквами и цифрами подписанные. Мельком посмотрев на часы, с огорчением поняла, что осталась последняя пара и больше на сегодня занятий у ее группы не будет. Прошла до нужной двери и, закрыв глаза, сделала глубокий вдох, собираясь с духом, ведь предстояло общаться с «любимым» лектором. Как только Алина подобно призраку, промелькнула вдоль стены и тихой мышкой заняла свое место, стараясь бесшумно и достать тетрадь, в помещение вошла женщина средних лет, высокая и статная, длинные волосы цвета коронного крыла заплетены в тугую косу, тяжелая красиво украшенная заколка красовалась в волосах у основания косы. Следуя традициям, строго установленным уже не одно столетие, внешне привлекательная женщина носила строгое черное платье с высоким воротником и позолоченными пуговицами. Черный цвет идеально подчеркивал бледность кожи и некую аристократичность ее черт лица, опасную грациозность, которая не могла не привлечь внимание. Классические черты лица, большие выразительные почти черные глаза, с порога суровая женщина окинула всех присутствующих, словно хищник, выискивающий свою жертву. Мало кто помнил, как ее звали, но все поголовно помнили, как она страшная в гневе и допросе, который проводила с бедным студентом у доски, заставляя его фактически почувствовать себя военнопленным перед расстрелом. А звали ее на самом деле Болотян Изольда Львовна. В институте она преподавала уже долге двадцать лет, относясь ко всем абитуриентам и студентам с одинаковой строгостью, не делая поблажек ни при каких обстоятельствах. Такова была ее политика и политика всего ректората их института. Здесь старались оценивать только знания, а не размер кошелька, хотя и тут не все оказались такими кристально честными, как об этом писали на сайте или говорили сами лекторы. Всегда находились те, кто надавит на нужные рычаги или общие знакомые способные убедить, что тот или иной ученик ну очень способный и сын просто невероятно хороших людей, которому нужно помочь. Изольда Львовна относилась к тем редким людям, кого не подкупить из-за ее характера и не запугать, потому что у нее никого не было, даже домашних животных, про таких людей часто шутят: «От такой даже тараканы сбежали». Алина была ее любимой жертвой, ведь никогда не находилось того, кто мог бы вступиться за нее или пусть с натяжкой назваться другом. В группе, классе или коллективе всегда найдется такой незаметный человек, который просто живет, каждый день вы можете видеть его, здороваться, прощаться, но не заметить, когда он пропадет. Именно к таким людям-невидимкам относилась и сама Алина. Кажевникова быстро начала проверять ручки на предмет их работоспособности, ведь у Болотян всегда был пунктик на счет выделения тем лекций определенным цветом и никаким иным. Если пунктик нарушался – отметка занижалась, теряя баллы. Все нормально. После того, как в аудитории воцарилась идеальная тишина, женщина с видом мирового судьи, готового вынести смертельный приговор отъявленному преступнику. Даже самые храбрые одногруппники не решались выводить Изольду из себя или привлечь ее внимание к своей персоне. Шумно опустив две увесистые хрестоматии на стол, лектор условным жестом показала, чтобы все приготовились записывать тему лекции. Как п