- Я не убийца. – Зло процедил сквозь зубы брюнет, чувствуя, как накаляются браслеты, но почему-то сомневался, что сейчас они бы помогли против тьмы и того, что приближалось. - Ты меня не заставишь!
Кот снова зашипел, готовый кинуться на гостя, но юноша не боялся злости животного, сейчас для него было важнее спасти девушку, от которой, по сути, зависело его собственное существование. За окном ярким полотном разливался яркий лунный свет, холодный и чарующий, Анри был единственным, кто был способен кожей чувствовать манящее тепло ночного светила и именно в нем еще не прошедший свое восхождение умбра видел спасение от тьмы.
- Беги! – крикнул Анри, стараясь заглушить нарастающий шепот и стенания, но девушка даже не шелохнулась, тогда он бросил решительный взгляд на воинственно настроенное животное, ища у него поддержки. – Уводи свою хозяйку, хватит на меня шипеть!
Роко метался между ним и тем, что видел у него за спиной, словно не мог решить, что несет большую угрозу, потому, кот просто шипел так грозно, как только мог, иногда сглатывая слюну. Гость понимал, что время истекает и по какой-то причине девушка его не слышит, но тогда, ему оставалось только одно. Быстро оглядываясь по сторонам, Анри увидел рядом с собой не плотно закрытую дверцу потайного шкафа, который девушка использовала, как кладовку для разной утвари вроде веника, совка и прочего. В чем-то она не доверяла той не большой круглой разговаривающей штуке, что часто каталась по полу и которую называла пылесосом. Он будет ее направлять. Именно с этой мыслью Анри подбежал к двери и ударил по ней, наблюдая, как хозяйка квартиры вскрикнула от ужаса и сделала шаг назад. Вот оно, почувствовав себя обезумевшей душой, которая отчаянно пытается заявить о себе, Анри, ударял по стенам и дверям, снова попытавшись докричаться до нее. Отреагировал только кот, он не отставал от своей хозяйки, не забывая грозно шипеть и выгибать спину, чтобы казаться больше. Стараясь не оглядываться, парень буквально спиной чувствовал, как преследователь, если это можно так назвать, не отставал, медленно, но уверенно приближаясь к цели. Будто имея возможность видеть происходящее за спиной, он буквально видел, как многорукое нечто, сплетенное из тьмы и тех, кто не смог ей противостоять, протягивала руки, цепляясь ими и подтягиваясь, затем втягивала их в себя и выплевывала снова. Весь процесс сопровождался стонами и стенаниями, кто-то еще сохранивший толику разума, еще умудрялось с трудом выговаривать «беги», растягивая при этом каждую букву. Парень специально довел ее до уже знакомого шкафа, где для него уже ярко полыхнул символ. Грозя обжечь и без того чувствительную к свету кожу или буквально сжечь ее до основания. Еще сомневаясь, стоит ли залезать, девушка ускорилась, как только дверь в комнату резко закрылась, а уже через несколько секунд напуганная, она слышала, как дверь подперли чем-то тяжелым. Она не слышала, как тьма приближалась и просачивалась сквозь щели, а ее невидимый защитник, пытаясь противостоять древней силе, использует дарованные ему браслеты и единственным его спасением становится чистый лунный свет, что светил через окна и растекся не ровным ковром по полу. Те не многочисленные трюки, которым его успели обучить, помогли потянуть время, но будь бы он полноценным воином клана Умбра, то смог бы сотворить призрачный огонь и четко обозначить границы. На глаза вновь попалась лента, предательски напоминая, что ему никогда не пройти последнее испытание, больно иглой уколов в самое сердце, но нельзя сдаваться, он должен выжить. Тьма растеклась во все стороны от двери, словно для нее не существовало преград, кипучей массой расползаясь по стенам, полу и замыкая круг, тянулась по потолку. Голубоглазый с неким облегчением заметил, что символ на шкафу стал ярче, защищая даже от нее. Руки неприятно обожгло жаром от браслетов, они сменили свой привычный цвет на ярко-красный, они были, словно живое пламя, но сейчас по широким браслетам, которыми обладал каждый мужчина клана, достигший того возраста, когда может уверенно держать в руке нож. Оружие клана теней сильно отличались от обычного, ведь в каждом хранилась частичка того, кто им обладает, оно не было связано со стихией или магией. В свое время Анри тоже получил пару ножей, но так вышло, что он не смог управлять ими, как это делали опытные воины, а о том, как он умудрился дважды повредить запястье – целая история, о которой парень предпочитал молчать. Вскоре именно после этой истории на смену ножам пришли браслеты, что не редко могли выдать состояние своего хозяина. Сейчас света от них хватало, чтобы осветить его лицо, глаза вспыхнули белым светом, а на лице появилась кривая ухмылка. Живое полотно кипело и тянулось к нему, но обжигались, стоило соприкоснуться с одним из браслетов или холодным светом луны. Злобно шипя и недовольно ворча, древняя сила одергивала руки, чтобы попробовать снова, но брюнет не сдавал позиций, хоть жар от единственного оружия казался ему уже почти невыносимым. Внезапно сила, будто осознав, что цель находится вне досягаемости, а потому начала постепенно отступать, словно признав свое поражение, а парень внимательно следил за ней, он всем нутром чувствовал какой-то подвох. Неумолкающий шепот стал тише, едва уловимым, пока не скрылся за дверью, где парень еще некоторое время отчетливо слышал, как ладони ударяются о пол, как грузно с шорохом передвигаясь, удалялось нечто. Только после того, как все затихло, молодой человек позволил себе дать слабину, его браслеты постепенно гасли, но глаза не изменили свой цвет, они будто бы вобрали в себя манящую белизну лунного света. Сделав пару шагов назад, чтобы оставаться под защитой ночного светила, он медленно опустился на колени, чувствуя, как схлынул адреналин, а на смену ему пришла жуткая усталость, даже дышать становилось сложно. Прикрыв глаза, незримый защитник, опустил голову, но легче не становилось, внутри появилась какая-то пустота. В мыслях не давало покоя то, с какой легкостью тьма отпустила его, ждал любого подвоха, Анри не удивился бы, если сейчас вечно голодная сила просто одним ударом выбила бы дверь и ворвалась в комнату, сметая все на своем пути, но время шло, а ничего не происходило. Выругавшись долгими и цветистыми выражениями на его родном языке, юный Умбра прислушивался, обладая более острым слухом, чем люди, он мог уловить различные звуки.