Пароль убедил меня, что передо мной получатели, и я выудил из тайника посылку.
Негр взвесил её в руке и издал утробный рык, который при желании можно было расценить как свидетельство удовлетворения.
– Отлично. А что с этим? – он кивнул на меня
– К теням предков, – подал дурной совет один из жёлтых братьев. – Он уже на крючке у полиции.
Да падут проклятия и на вас, и на ваших родных до десятого колена. Кто же так поступает? Мне стало нехорошо.
– Человеческий мусор, – рыкнул негр. – В отвал.
Мне хотелось сказать многое. Например, напомнить слова Конфуция, рекомендовавшего не делать ничего такого, за что потом будет стыдно.
Напомнить о том, что чёрные и жёлтые на моей Родине – лучшие друзья, и негоже дырявить друга из ЭМ-оружия. Напомнить о кодексе Кланов, запрещающего лить без особой нужды человеческую кровь, притом кровь таких полезных членов общества, как я. Напомнить о крепчайших в мире узах заключённого на словах договора. О неприкосновенности личности свободного контрабандиста, взявшегося за выполнение заказа. Если бы с каждым курьером расправлялись после задания, дабы спрятать концы в воду, ни один серьёзный человек не занимался бы подобным промыслом, и тогда огромные ценности пришлось бы доверять «крысам», которые тут же бы попадались, не успев ещё и выйти из дома… Но я видел, что эти люди безумны и ничто не способно отвратить их от принятого решения.
– Надо ещё посмотреть, то ли он нам отдал, – встрял китаец. – Может, он привёз не «голубику», а кусок дерьма моего дедушки.
Я не знал его дедушку, поэтому вряд ли мог привести его дерьмо. Но, судя по всему, самым дерьмовым дерьмом в жизни его дедушки был внучек. Но опять-таки я промолчал, хотя и очень хотелось сказать эти слова.
Негру пришлось попотеть с виброножом. Я глядел, как он корячится над сверхпрочным материалом. У меня не было никакого желания помогать ему. Я продумывал план действий и незаметно выбирал наилучшую позицию. Меня учили достаточно хорошие мастера у-шу, и я мог рассчитывать вывести из строя моих сопровождающих. Вот только нужно просчитать бросок. У меня была всего одна попытка. Малейшая ошибка, и я буду продырявлен очередями ЭМ-пистолетов, и моя жизнь бесславно завершится. А я хотел бы подождать с визитом к моим предкам, хотя я их люблю и уважаю.
– Готово, – сказал негр…
О, тени моих предков, что же это было! Во вскрытом пакете лежали матово-голубые шарики. Сперва показалось, что они из камня. Потом – что из металла. Но это было нечто другое. Легко, тополиным пухом, они вспорхнули вверх и закружились, стремясь к каждому из нас. Они собирались в ожерелья вокруг шеи, сдавливая её, перекрывая дыхание. Потом я провалился в «инобытие».
Что за слово? Именно мне оно пришло в голову Мятущаяся душа должна отведать плодов и с древа порока, поэтому за свою жизнь я перепробовал множество одурманивающих средств, начиная от вульгарных опиума и героина и кончая самыми тяжёлыми компьютнарками, впрочем, никогда не перешагивая грань, за которой нет возврата. Никогда я не испытывал ничего похожего. Полное ощущение иной реальности. И в этой реальности я сам становился иным. Не хуже и не лучше – просто иным. Я стал пленником покрытого голубым настом ледяного мира. Что было в этом мире? А разве есть слова для описания этого? Это был экстаз. Это была нирвана. Да, да – именно нирвана, но не как край вечного спокойствия, а как край мятущегося, агрессивного духа. Этот мир звал не к покорности, но к переиначиванию всего на свой лад. Я становился его рабом…
Наш мир тускл и дрябл. Мне хочется снова испытать это чувство. Я готов служить ему…
Нет, нет, мы слишком отдалились от темы. Я говорю что-то не то.
Очнулся я через пять часов в полицейском управлении. Мои сопровождающие пришли в себя примерно в то же время. Возможно, я потерял массу удовольствий, не видя, как в пещеру Али-бабы прибыли сообщники моих сопровождающих. Как минутой позже туда же ворвались бойцы из спецотряда полиции. Не видел, как лились со свистом очереди из ЭМ-оружия. Полицейские потеряли одного человека. Их противники – пятерых.
Ох, всё получилось не так, как должно было получиться. Меня продали таможенникам Потом меня хотели убить, презрев и контракт, и правила достоинства и чести. Теперь я арестован, и мне вовсе не хочется, чтобы меня обвинили в смерти троих человек. Я тут ни при чём. Мне хватит и пятнадцати лет центра социальной реабилитации в Гренландии за контрабанду… Впрочем, ведь вы должны ещё доказать, что я переправлял нечто запрещённое. А вы знаете, что я переправлял? Не думаю, что это вещество находится в списках запрещённых веществ Всемирной организации охраны психического здоровья. Это разговор долгий. Кстати, что же всё-таки это за вещество? Что-то вы недоговариваете… Слушайте, а ведь вы не взяли его. Сообщники моих похитителей взяли его с собой, отступая… Тогда какие пятнадцать Гренландских лет? Три года за тайник и провоз не указанных в декларации опасных предметов – и всё… Господа, вы тоже способны сообщать радостные известия. Почему я рано радуюсь? Я просто радуюсь. Я весёлый китаец, господа…"
– Что скажешь, Володя? – осведомился я, когда СТ-проем закрылся.
– Что-то есть.
– Что именно?
– Как он держится. Его воспоминания о том, что он чувствовал после «голубики», чем-то неуловимо похожи на то, что говорят активные участники кризов.
– Действительно.
– Значит, всё же мы имеем дело с нарковоздействием нового вида и в невиданных масштабах? – Шестернев подобрался, глаза его заблестели, как и у любого порядочного опера, почувствовавшего, что в деле появилась зацепка.
– Не так все просто. Двести тысяч участников Нью-Йоркского криза второй степени не могли быть накачаны неизвестным наркотиком, притом тем, который не может быть определён меддиагностами. Тут нечто более глобальное. Каким-то образом открываются шлюзы в душах людей и из них вырывается дьявол.
– Звучит романтично, – скривился Шестернев. – А наш ли это, человеческий дьявол, Володя, а?
– Что ты имеешь в виду?
– Неважно. Есть идея, но не буду пока забивать тебе голову… Надо идти по этой тропинке Пускай оперативники отрабатывают иные линии. Мы займёмся этой. А значит…
– На Марс?
– На Марс…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
МАРС. ПОГОНЯ ЗА ПРИЗРАКОМ
Марс – четвёртая планета Солнечной системы, среднее расстояние от солнца 228 миллионов километров, год равен двум земным, сутки на час больше, масса – в девять раз меньше массы Земли. Два естественных спутника – Фобос и Деймос. Собственная биосфера погибла много миллионов лет назад. В подземных пустотах хранятся огромные запасы замёрзшей воды. Существует три археологических комплекса – открытый в двадцатом веке "Марсианский сфинкс" и два лабиринта, датируемых от миллиона до двух миллионов лет. Создатели – неизвестны. Скорее всего не марсианская цивилизация, а пришельцы, названные условно «реликтами». Территория планеты – вне государственная зона, находящаяся под контролем Всемирного Совета Внешних Поселений. Население – восемь миллионов человек. Промышленность в основном добывающая – редкие металлы, только здесь встречающиеся природные соединения. Вместе с тем имеется несколько крупных биоинженерных комплексов, подчиняющихся самому мощному исследовательско-производственному объединению Совета Земли – институту «Биореконструкции». Все эти сведения, если они не вбиты намертво со школьной скамьи, нетрудно почерпнуть в любой книге по астрономии или в самом завалящем банке данных.
Как быстро необычное становится обыденным Пару тысяч лет назад налитая кровью звезда на небосклоне наводила поэтов и астрологов на мрачные мысли. Древние римляне дали ей имя бога войны. До последних веков мало кто верил, что когда-нибудь на те земли ступит нога человека. Девятнадцатый-двадцатый века – сенсации о марсианских каналах, попытки и проекты связи с тамошними аборигенами, бесчисленные фантазии по этому поводу, книги с описанием путешествий по марсианским лесам и борьбы с кровожадными туземцами. Чего только не по навыдумывали про Марс, пока не пришли первые фотографии безжизненной каменистой поверхности. 1975 год – две американские станции опустились на поверхность Марса и выдали вердикт – планета безжизненна и пуста. И сразу что-то ушло, завяло в сердцах многих людей. Неоправдавшиеся надежды на новые сказочные миры, на расширение горизонтов. На стремление встретить чудо.