– Сколько лет работал в МОБСе, столько слышал об этих всплесках. Все по синусоиде развивается. Сначала рост, потом падение. Наркотики, секты… Общество живёт так, насколько высок его духовный уровень. Толпы идиотов, которые не знают, чем себя занять, и головы которых не заняты вопросами, чем набить брюхо и как заработать денег. Что тут интересного для нас?
– Вот, посмотри, – он нажал на кнопку. СТ-развёрстка. В воздухе повисли диаграммы. – Динамика явления в шесть раз круче, чем бывает при обычных колебаниях. А ещё – аномальные психосоциальные явления. Всегда в социуме случалось нечто такое, чего мы не могли объяснить в научных рамках. Один-два случая в пять лет. Сейчас всплеск. Ты слышал что-нибудь о Конкарно?
– Какие-то массовые беспорядки, связанные с гибелью людей и с церковью «Стирания». Незатейливые, привычно-чудовищные зверства «сикстов».
– Кого? – переспросил Чаев.
– Оперативники называют сикстами сектантов и представителей схожих организаций религиозно-мистического толка.
– Не такие обычные эти зверства. Возьми, – Чаев протянул мне информпакет. – Информация по Конкарно… И ещё, наши эксперты и инсайдпрогнозисты предсказывают, что это только начало. Эксперты МОБСа пришли к такому же выводу. Они запросили нашей помощи.
– А вы?
– А я не знаю. Езжай в Москву. Разберись. У нас очень много забот. Если ты решишь, что дело стоит малость поболе выеденного яйца, мы начнём действовать.
– А кто доведёт группу Коршунова? Вы же знаете, инструктор в деле подготовки – это всё.
– Не беспокойся. За пару дней с ними ничего не сделается.
Если бы знать, во что растянется эта пара дней…
За те несколько лет, что я отсутствовал в Москве, город мало изменился. При нулевом росте населения, при решённой навсегда жилищной проблеме города не разрастаются.
Они замирают во времени, лишь немного колыхаясь под порывами лёгких ветров моды.
Я уютно устроился на мягких сиденьях такси, с ностальгическим интересом рассматривая город. Разноцветные блинники начала века подпирали вершинами небо. Три чёрных небоскрёба столетней давности, взметнувшиеся на километровую высоту в районе Останкино, лезли в глаза с любой точки города – сколько говорили об их сносе, но пока шли споры, они попали в число памятников архитектуры. Вместо двухэтажного ретро-района в Крылатском вознеслись громады домов, как бишь их там – с нестабильной геометрией, в течение трёх месяцев они медленно меняют свою форму. Закатное солнце играло в их изломанных гранях как в гигантском алмазе. В районе Филей вознеслась новая гигантская арена для коллективных сенсоригрищ и масштабных «МЕТАМОРФОЗ». Значит, не хватило старой арены. Москва привычно продолжала сходить с ума.
Близился вечер. Народу на улицах было немного. Я слышал, что дело не только в растущей апатии. «Крысы» (мелкие хищники города, разномастная, прошедшая огонь, воду и медные трубы в виде всех новых видов наркотиков шантрапа) брать под свою опеку улицы стали заметно раньше. Теперь им уже не обязательно дожидаться темноты, и на их пути лучше не вставать.
Глядя на город, я пытался оценить, насколько был прав Чаев, когда говорил об исключительно неблагоприятных тенденциях. Конечно, город, как и все города, привычно болен. Хронические, родившиеся в пещерные времена и уходящие в бескрайние дали будущего болезни социума – духовное опустошение, ощущение бессмысленности всего сущего, агрессия, преступность. Людей перестают интересовать ответы на вечные вопросы, поиск смысла жизни, раскрытие Сверх-Я, своего предназначения, пробуждение искры божьей. Все это они заменяют поиском чего-то болезненно-ущербного, определяемого ёмким старым словечком из арсенала хиппи двадцатого века – КАЙФ. Великий КАЙФ, которому приносятся бесчисленные жертвы, которому служат бесчисленные орды людей. КАЙФ, завоёвывающий умы и души именно в наши, благоприятные, сытые времена. Его Величество КАЙФ.
Так происходит ли что-то из ряда вон выходящее в городе? Я не мог определить. Но явное ощущение какого-то диссонанса и тревоги у меня возникло.
– Крыса, – прошептал я, видя, как какой-то обезумевший наркош в припадке пытается проникнуть на проезжую часть и отбрасывается электрическим ударом защитного поля.
Стайка грязных вандалов пробовала дотянуться плазменным резаком до тарелки полицейского оповещения.
– Крысы, – снова повторил я. Машина неторопливо катила в самом медленном ряду.
– Связь, – приказал я. – Домовой. Лефортово, сектор 8, дом 79, квартира 198.
– Домовой А-3065 на связи, – послышался скрипучий голос. Специально подобрал такой. Надоели приятные женские голоса стандартных автоматов.
– Аргунов беспокоит, братишка. Узнал?
– Голос идентифицирован. Согласно информации административного жилищного контроля квартира продолжает числиться за вами. Жду распоряжений.
– За время моего отсутствия были проникновения в жилище? Или хотя бы попытки?
– Не зафиксировано.
– Шоколадный лимонад с белым вином и коньяком. Свиная отбивная. Буду через пятнадцать минут.
– Принято.
– До скорого…
Вот и родной дом. Счётчик такси слизал энную сумму с моего кредитного брелка. Я прошёл в подъезд.
Внутри дом сильно изменился. Точнее, изменился коридор, ведущий к моей квартире. Соседи – «левитанты» негодные – обклеили его объёмными неоабстракционистскими обоями. Теперь запросто можно потерять ориентацию, когда вокруг тебя уходят в бесконечность перекрученные фигуры, которые к тому же постоянно меняются. Надо устроить соседям разнос и привести коридор в человеческий вид. Коридор должен быть строгим, чтобы было видно, куда идти и на что наступать…
Впрочем, какой разнос? Ведь фактически это уже не мой дом. Не неприступная крепость, где отлёживался после тяжёлых заданий полковник МОБСа Аргунов. Теперь это лишь временное пристанище.
Моя рука потянулась к электронному замку… И я как бы наткнулся на невидимую преграду. Красный огонёк – опасность! Не такая, на которую требуется немедленная реакция. Расплывшаяся по времени, неясная и вместе с тем вполне реальная угроза… Не спешить, Есть время сориентироваться в ситуации и просчитать план действий.
Перво-наперво разобраться, что же меня насторожило. Я расслабленно прикрыл глаза… Ясно, посторонняя техноактивность. Идентифицировать её. Понятно, в коридоре контрольная аппаратура.
Я рассеянно похлопал по карманам – будто что-то забыл. Обернулся. Краем глаза высмотрел его – затерявшийся в узорах обоев крошечный шарик. Оперативный миниатюрный контроль-комплекс «Сигнал» – он на вооружении у спецслужб и наиболее крутых преступных структур. Кто-то другой его никогда бы не заметил, но я же не кто-то, а супер. Оправдывать звание надо.
Впрочем, «Сигнал» – не основной источник опасности. Основной – в квартире.
Зевнув, я направился обратно по коридору. Главное, войти в нужное состояние, попасть в информрезонанс. Сколько раз уже проделывал это, а до сих пор остаётся ощущение, что не свои вовсе способности используешь, а включаешь внутри себя какую-то машину, способную творить подобные штучки.
Так, в квартире кто-то есть. В большой комнате. Похоже, один человек… Точно, один. Наверное, пялясь на контрольный экран, он ждал, когда я появлюсь в дверях, и теперь недоумевает, что же я такого забыл на улице и куда направляюсь. Сейчас узнаешь, куда…
Тьма. Ощущение на неуловимое мгновение распахнувшейся, а потом схлопнувшейся Вселенной. Резкий мимолётный удар боли. Полный набор ощущений при перемещении. Все, я в квартире. В моей руке ЭМ-пистолет, и я целюсь в спину сидящего в кресле человека.
Это моё любимое, уютное, старомодное, с высокой спинкой, вращающееся на шаропневматике, а потому кажущееся висящим в воздухе кресло. Сколько вечеров я провёл в нём.
Сколько просмотрел СТ-программ и перечитал книг. И теперь какой-то бесцеремонный наглец протирает его своим задом.
– Не дёргайся, – посоветовал я. – Застрелю Дёргаться гость не собирался. Он будто окаменел. Интересно, как он договорился с моим домовым? Я считал, что перепрограммировать его сложно. Впрочем, за те годы, что я отсутствовал, можно было горы свернуть, не то что перетрясти биоплаты моего старого электронного приятеля