— Сама себе завидую, — буркнула я, брезгливо откидывая последнюю промасленную материю и спрыгивая вниз.
— Arill, нам надо серьезно поговорить.
— Прямо сейчас?! Я на задании вообще-то, которое, как оказалось, я еще не завалила. Мост же опущен?.. Значит, теперь к механизму, открывающему ворота.
— Надо переждать пока все займутся новой угрозой в лице троллей, тогда и выберешься, сейчас не проскользнуть.
— Здесь ждать будем? — окинула я нахмуренным взглядом комнату, все еще увешанную до потолка кусками ткани, хоть я их и проредила изрядно.
— Вот об этом и поговорим. Что за истеричная реакция на отклонения в плане?!
— Я не истерила.
— Да ну?
— Все было под контролем.
— Да неужели?
— Ну, поддалась немного панике!
— Немного?! Ты пыталась повторить мой фирменный трюк — пройти сквозь дверь, не открывая ее!
— Тришь, что ты от меня хочешь услышать?
— Я хочу понять, почему ты вдруг потеряла контроль над ситуацией!
— Я же выполнила задание.
— Ты подняла на уши всю крепость!
— Она бы и так на них встала после опускания моста.
— Нет… Все было бы иначе! Они искали бы одинокого шпиона, а сейчас ищут диверсионный отряд! Больше внимания, больше патрулей, больше проблем!
— Значит, придется импровизировать с планом…
— Да! Именно! Я не могу составить нормальный план, если не знаю составляющих! Почему ты сорвалась? Ситуация еще не была безвыходной и даже более-менее нормализовалась… Так почему же?
— Это… личное.
— Нет, не личное, если отражается на командной работе! Почему?
— Нежить… Ожившие трупы, они мне не нравятся.
— Они никому не нравятся, полоумные некроманты исключение, но это не повод заваливать задание… И?
— В детстве меня чуть не сожрали зомби… Уже начали, я чувствовала, как мне прокусывают руку, как лопается кожа, как скрипит мое сухожилие на их зубах, как плоть отделяется от кости… Перед этим у меня на глазах они пожирали моих друзей… Я знала, что меня ждет. Мне не откусят голову сразу, не вырвут сердце, не задушат, как поступили бы иные хищники — меня будут выгрызать по кусочкам, по маленьким кусочкам, ведь человеческий рот много не отхватит. Я все понимала — это будет долго, больно, смертельно и надежды на спасение нет.
— Ты все отчетливо помнишь. Сколько тебе было лет?
— Около двенадцати.
— Почему не сражалась или не бежала?
— Я была приманкой. Моя гувернантка предала нас: охрану опоили, а меня привязали к верстовому столбу. Зомби занялись сначала моими рыцарями, а потом дошли и до меня, в это время обозы сумели сбежать от преследовавших их мертвецов. Сражаться? Я могла только кричать, сначала зовя на помощь, потом от боли… Не докричалась! Знаешь, именно тогда я поняла, что чудес не бывает, если не творишь их сама.
— Как вырвалась?
— Я же говорю, чудесами, которые сотворила сама. Долгое время терялась в догадках, а со мной и весь магический мир Такории: как раненый ребенок, не имеющий никаких базовых основ в магии, смог телепортироваться? А сейчас понимаю — основы были. Видимо, боль и страх оказались настолько мощными катализаторами для детского сознания, что покарябали "блоки" на памяти, и я, ведомая инстинктом, не иначе, смогла сплести заклинание.
— И хорошо. Ты вырвалась, пережила, перехитрила смерть. В чем проблема-то?
— Проблема в том, что каждый раз, когда я вижу нежить, воспоминания возвращаются.
— Ты боишься их. Не опасаешься, а именно боишься трусливым страхом.
— Да! Могу я хоть чего-то бояться?!
— Не можешь! Страх — это слабость, слабость — это смерть, а ты хочешь жить!
— Легко говорить тому, кому уже нечего бояться, худшее-то с тобой уже случилось.
— Мне казалось, ты поняла из своего опыта, что худшее — это не смерть, это беспомощность! Видеть, как убивают тебя, как умирают твои любимые, как рушится твое наследие, как искажают и коверкают память о тебе, и не суметь остановить, предупредить, предостеречь или попросту заткнуть лживые рты… А знаешь, ты права — смерть худшее! Живые могут менять и меняться, а у мертвецов ничего. Никогда не понимала смертных и их мерзкое желание самому расстаться с жизнью. Ты теряешь все: мечты, чувства, стремления — а в обмен лишь… пустота. И самое противное — жизнь все равно будет идти без тебя, мертвым ты ничего не изменишь, эта привилегия есть только у живых. Ну, любимый женский конкурс "Кому хреновей?" мы закончили? Пошли дальше?