Забавно. В принципе, с точки зрения законодательства, ну как это себе представляю, если они так делают, то на самом деле ситуация может разворачиваться именно в этом направлении. Доказать ничего не смог бы — систем записей здесь никаких нет. Да и я не уверен, что они вообще существуют, если не магические. Так что будь я обычным военным — слово военного, даже какого угодно, против слова двух-трёх полицейских, и ещё официантка наверняка скажет, что я еще и буянил.
Да даже был бы я в городке по распоряжению своего непосредственного начальства или действительно был бы в самоволке — вообще не имеет значения. В любом случае у меня появлялась бы куча проблем, которые решить можно было бы только с привлечением менталиста. А менталиста обычному военному вряд ли бы кто-нибудь вызывал. Какая прелесть, какая хорошо отработанная схема. Почти восхищаюсь — сколько же офицеров на этом погорело?
— Интересно, в одном ли городке такое? — этот вопрос я и задаю.
— А тебе не всё равно? — удивляется полицейский. — В одном ли городке? Ты очень хорошо понимаешь ситуацию — проблемы у тебя в любом случае. Либо с командиром, либо с нами, а потом с командиром.
— Да, — грустно говорю я. — Я хорошо понимаю ситуацию и проблемы в любом случае. Но только боюсь, что денег я вам не дам. Давай так — у меня денег нет. — давая возможность мужику спокойно уйти, говорю я. Хотя, вообще то прекрасно понимаю, что уже вряд ли. Слишком много людей вовлечены. Тут конвейер. Зато кормят отлично.
— Нет, не может быть. Ты из телепорта вышел и завтракаешь в самом дорогом ресторане. Так что деньги у тебя точно есть. — улыбается мужик.
— Вы правы, деньги у меня есть, — вздыхаю. — Но вам я их не дам, — улыбаюсь. И улыбка у меня получается такая, что полицейский инстинктивно отшатывается.
Мужик пытается встать и что-то сказать, но благодаря тому, что он находится внутри моего контура, я самим пространством охватываю неодаренного. Он не то что встать — даже двинуться больше не может. Только разговаривать.
— Что, не получается? — с участием спрашиваю его.
Мужик пытается поднять руку, но опять не может. В глазах у него мелькает первый настоящий страх — понимание, что попал не на того.
— Не получается, — констатирую я. — Грустно всё это, господин полицейский.
Перекрываю возможность двигать челюстью.
— Видишь, и сказать ты ничего не можешь. Очень грустно, что доблестные стражи полиции занимаются вот такой ерундой. Поэтому ты мне сейчас всё расскажешь: кто эту схему придумал, кто с неё получает средства — только ли ты или ваша вот эта небольшая группа? Чем ещё занимаетесь? Умирал ли кто-нибудь от вашей деятельности? Вот, примерно, по степени важности, все вопросы, которые мне интересны. Остальное ты будешь рассказывать Имперской Тайной службе. Но это мне интересно сейчас. Просто для того, чтобы знать, могу ли я против вас без зазрения совести применять летальное оружие. Ты же не будешь кричать, правда? Тем более вам это всё равно не поможет — ты же уже понял, что я маг. Если понял, то глазами двигай вниз и вверх.
Мужик именно это и проделывает.
— Ну вот, кричать не будешь. Если не будешь, то точно так же глазами вниз и вверх — и освобожу твою челюсть.
Мужик злобно на меня смотрит, но потом проделывает то же самое движение. Говорим мы очень тихо, так что его напарник даже не слышит нашего разговора.
— А если я тебе ничего не расскажу, что ты мне сделаешь, мажонок? Я при исполнении!
— Если ты мне ничего не расскажешь, то и я ничего не буду делать. Точнее, я не буду тебе помогать, — тихо говорю ему, опять фиксирую челюсть и дотрагиваюсь до его руки, посылая глиф «ужаса» — минимально насыщенный пси.
Но и этого неодарённому мужику хватает с запасом. У него закатываются зрачки. Воздействие минимальное — секунда-две. Я возвращаю мужика в сознание.
— Видишь? — тихо и грустно спрашиваю его. — Так уж случилось, что сегодня вам просто не повезло. Поэтому рассказывай. Чистосердечное признание даст тебе возможность уйти от каторги. Уверен, что зачтется. Твоим подельникам вряд ли, а вот лично тебе — может быть.
Мужик только начинает рассказывать, как в ресторане появляются новые лица. Усмехаюсь про себя: кавалерия прибыла вовремя. С другой стороны, я их и не торопил совсем.
Причём полицейский в штатском пытается их не пустить. Поскольку мой Аспект прекрасно добивает до всех — места тут немного, то штатский замирает статуей.
Глеб удивлённо смотрит на мужика, обходит его и заходит в общий зал. Дёргается и третий — и тоже замирает.
Все в сознании, все не понимают, что происходит.