— Неожиданно. — прикидываю про себя. — Но это не мешает моим планам. Скорее их дополняет. Сориентируйте меня по тем документам, которые будут всплывать по пути в военной части.
— Я даже больше сделаю.
Достаёт небольшую коробочку.
— Вот этот амулет соедините со своим переговорником. — делаю так, как говорит Павлов. Прислоняю к переговорнику данный мне маленький амулет. В моём зрении он словно бы начинает светиться. У него появляется лёгкий фон, такой же, как и у самого переговорника.
— Так. А теперь вложите в ухо. — ожидаемо говорит юрист. — Я вас буду слышать, и вы меня услышите. Вы можете со мной разговаривать даже очень тихо, я все равно услышу. Да и вызывать вы теперь сможете любого так же. Тихо.
— Да, это нужно. Откуда такая вещь? — вкладываю жемчужинку в ухо. Принцип так-кома знаком. И такое его исполнение словно глоток старого воспоминания.
— У разведчиков такие есть. Просто в армии, и в обычной продаже их не встретишь. Ну а мы с вами, получается, идем на разведку на новой территории. — усмехается юрист.
— В каком смысле?
— В прямом. У нас нет способов влияния на армейских — это другая часть власти. Михаил Александрович, дай бог ему здоровья, настаивает, чтобы мы никак не смешивались. Но при этом старались контролировать друг друга. Иногда армейские, как в вашем случае, очень сильно заигрываются. Иногда мы. Но мы — реже. У нас другая система контроля.
— Да, я знаю. Непосредственно Михаил Александрович. — Павлов удивленно смотрит на меня. Перевожу разговор. — Замечательная штука.
Секундное неудобство — и я перестаю вообще чувствовать эту жемчужинку.
— Ну вот. Если вдруг захотят забрать или попросят сдать переговорник — в принципе, можете сдавать. В пределах километра вообще не имеет значения, здесь он или нет при вас лично. Если расстояние будет чуть больше, то там уже зависит от магической силы, отток магии станет заметным, и чем дальше — тем больше.
— Хорошо. Вернемся к бюрократии. Расскажите мне про то, с какими бумагами я должен столкнуться внутри воинской части. Как могу на это реагировать и что мне от них требовать.
Глава 33
Прикладываю ученический браслет и боярский перстень, сразу же следом за ним, к узнаваемому амулету, рядом с окошком на контрольно-пропускном пункте.
За стеклом сидит усталая, несмотря на утро, женщина в форме. Среднего возраста, с убранными под форменную высокую кепку волосами. Бросает взгляд на меня, на ученический браслет, на данные, что у нее появились на внутреннем артефакте и все равно равнодушно уточняет:
— С какой целью следуете в расположение воинской части?
Выдаю письмо.
— Максим Рысев следует в расположение поместного войска, расквартированного в Минске. — Дублирую текст голосом. — Собственно, к вам.
Тётка за стеклом кивает, забирает письмо, просматривает.
— Так, это тебе не к нам, — мгновенно переходит на «ты» женщина. Но получается у нее это органично, даже с какой-то ноткой заботы. — Это тебе сначала в канцелярию. Отсюда выходишь, проходишь сквозь КПП направо. Слева будет первый корпус, он тебе не нужен. Потом будет второй корпус, там магики, но он тебе пока тоже не нужен. Возможно, будет нужен потом. Третий корпус — канцелярия. Вот тебе туда. Четвёртый кабинет. Будешь выходить отсюда — не забудь отметить, — снова равнодушно возвращает письмо и вместе с ним даёт пластинку пропуска.
Я уж ожидал, что будет просто бумажка с печатью. Усмехаюсь про себя. Забираю документы и иду на территорию части. Хотя даже частью это уже можно назвать условно. Скорее сейчас это воинское подразделение, которое непрерывно формирует части для действующей армии. Тут, похоже, дают возможность людям переключиться с сугубо гражданского образа мыслей на военный. И это просто сразу же осознается мной, как только я выхожу за ворота пропускного пункта. До этого я просто отфильтровывал все сигналы, что чувствовал за каменным забором. Просто они не относились ко мне.
А вот сейчас, праздно идущий через территорию человек, невольно, хоть на мгновение привлекает внимание почти всех, кому попадаюсь на глаза. И масса эмоций от внезапно вспыхивающего раздражения до жгучей зависти, направленные на меня, неожиданно на секунды выбивают из созерцательного состояния. Отвык я как-то быть под прицелом такого количества внимания.
То, что все заняты делом, становится понятно практически сразу, когда выхожу из дверей.