Далее они медленно, точно шестиногое существо, направились к площади. Тут и там вспыхивали маленькие и большие костры.
Отец Нога стал что-то говорить сыну на языке ференджи. Судя по тону, что-то нравоучительное.
– Что он говорит? – спросил Джейк приятеля.
Тот неожиданно смутился.
– Он сказал, что ты подаешь мне очень плохой пример, человек. Он сказал, что глупо было рисковать нашими жизнями ради него. Ни один уважающий себя ференджи этого не сделал бы.
От изумления Джейк открыл рот, и у него сами собой округлились глаза.
Ног посмотрел на него с таким выражением лица, которое можно было принять одновременно за улыбку и гримасу боли.
– И еще он сказал, чтобы я поблагодарил тебя.
Улыбнувшись, Джейк повернулся к старому ференджи.
– Не за что.
Его слова заглушил грохот очередного прямого попадания.
– Молли! – кричала Кейко, упорно сопротивляясь несущейся в панике толпе, которая стремилась и ее унести куда-то.
Вокруг все горело, горячий воздух обжигал женщине лицо. Кейко упорно искала глазами дочь, но нигде не могла ее найти. Женщину охватило отчаяние. Молли такая маленькая, в этой давке она могла погибнуть.
– О Боже, где ты, Молли? – вопрошала мать.
В отчаянии Кейко стала винить себя, ей не следовало соглашаться на это назначение мужа…
Стоп, прекратить, давала Кейко себе мысленную команду. Попытайся сохранять спокойствие. Она должна быть где-то здесь.
Пожарники – все бахориане – уже начали тушить пожары из ручных огнетушителей. Видимо, автоматические системы оказались выведены из строя.
– Вы не видели девочку? – спрашивала Кейко у прохожих. – Такую маленькую девочку…
Но всех волновали их собственные проблемы. Только один пожарник на вопрос Кейко отрицательно покачал головой. Мать еще раз обвела взглядом палубу – Молли нигде не видно. Но если девочку толкнули, то она должна быть где-то неподалеку…
Не думай о худшем, предупредила себя Кейко. Просто постарайся пока не думать об этом…
– Молли! – кричала Кейко со слезами на глазах.
Утренние проблемы и переживания казались ей теперь такими мелкими, незначительными по сравнению с бедой, которая постигла ее сейчас.
– Кто-нибудь видел маленькую девочку? – взывала Кейко. – Двухлетнюю девочку?
Многие смотрели на несчастную мать с сожалением, но никто не мог ей помочь. Один из бахориан собрался что-то сказать, но прогремевший взрыв заставил его поторопиться в безопасное место.
При очередном взрыве Кейко потеряла равновесие и присела на колени. Хотела было подняться, но решила, что, может быть, так она быстрее увидит дочку.
Вот чья-то рука коснулась ее плеча. Кейко подняла голову и увидела стоявшего рядом констебля. Что он хотел? Отсутствие бровей и почти невидимые губы делали его лицо невыразительным, больше похожим на маску. Говорили его глаза, в них прочитала Кейко сочувствие и тревогу.
– Вы ранены? – спросил Одо неожиданно для нее резким тоном.
Он подал ей руку, чтобы помочь подняться. Она приняла эту помощь и, к удивлению, обнаружила, что у него теплая и мягкая ладонь. Как у человека.
– Нет, – ответила Кейко, поднявшись. – Но моя маленькая дочка пропала. Ее зовут Молли. Ее папа мичман О'Брайен, я нигде не могу найти ее. Во время взрыва все побежали, и она потерялась…
Кейко рассказывала все это торопливо, продолжая глазами искать дочку в толпе и одновременно стыдясь своего плачущего голоса.
– Что ж, она должна быть где-то рядом, – спокойно произнес Одо.
Его тон наводил на мысль, что пропажу ребенка констебль считает сущей мелочью, ради которой не стоит отрываться от патрулирования.
Повернувшись в сторону толпы, Одо что-то громко сказал на бахорианском. Толпа сначала притихла, потом заметно заволновалась. Откуда-то из глубины толпы раздался женский голос, затем оттуда же послышался детский плач, который заставил Кейко схватиться за сердце. Минутой позже над толпой возникла и сама Молли, которую бахориане бережно передавали из рук в руки. Девочка кричала и всячески отбивалась от таких разных и непривычных для нее рук.
– Молли! – радостно закричала Кейко, больше не в силах сдерживать поток слез.
Она повернулась к Одо, который уже двинулся было дальше, и схватила его за руку.
– О, констебль, я так благодарна вам! – радостно сказала она.
– Мадам, отпустите, пожалуйста, – сухо произнес Одо. – У меня нет времени.
Холодно посмотрев на женщину, констебль высвободил руку и пошел дальше. Ему удалось сделать не более трех шагов, как к нему с встревоженным лицом подскочил один из пожарников и, что-то объясняя на ходу, потащил констебля за собой.
– Все равно спасибо! – прокричала Кейко вслед констеблю и радостно прижала малышку к груди. Молли некоторое время еще продолжала всхлипывать, затем успокоилась и задремала.
На Верхней Палубе продолжали греметь взрывы.
Одо опустился на колени возле раненой бахорианки и испугался. Женщина истекала кровью. Отлетевший осколок металла попал ей прямо в шею, и вытекающая из раны кровь покрыла палубу возле неподвижно лежавшей бахорианки на значительном расстоянии вокруг.
Раненая зашевелилась и застонала. Одо узнал ее. Она работала продавщицей в одной из палаток на Верхней Палубе. Он видел ее достаточно часто, чтобы запомнить и приветствовать при встрече. Теперь же ей требовалась срочная помощь. Как ее оказать?
Одо ничего не знал об анатомии гуманоидов, он воспроизводил их лишь внешне. Тем более, он не имел представления, что делать в случае ранения гуманоида. Боязнь ранений и возникающих при этом сложных ситуаций послужила одной из главных причин того, что констебль запретил носить оружие на Верхней Палубе.
Женщина-бахорианка между тем вздохнула и открыла темные испуганные глаза.
– Все будет хорошо, – успокоил ее Одо на бахорианском, – Сейчас подойдет доктор, и с вами все будет хорошо.
Она разомкнула губы, видимо, собираясь что-то сказать, но не смогла. Одо услышал лишь звуки ее частого дыхания. Несколько секунд ее глаза бессмысленно смотрели в пространство, потом медленно закрылись.
Одо испугался еще больше. Он понимал, что необходимо что-то сделать, но что? Одо приложил ладонь к ее ране, чтобы остановить кровь, и вздрогнул, ощутив на пальцах липкую жидкость. Он сразу же определил, что она имеет тошнотворный металлическо-органический запах, и от него у констебля закружилась голова. Ему пришлось невольно закрыть глаза.
Кто-то присел рядом. Открыв глаза, Одо увидел Башира. Впервые с того дня, как молодой доктор появился на станции, констебль обрадовался его появлению.
Доктор быстро подключил трикодер и стал обследовать бахорианку. Одо невольно обратил внимание на его точные, ловкие движения. Так мог действовать лишь тот, кто проделал все это тысячи раз. Констебль почувствовал ошеломляющее облегчение.
Между тем Башир, прищурившись, прочитал показания прибора и на секунду задумался. Затем без всякого предупреждения схватил руку Одо и ткнул его палец в какую-то точку на шее раненой. Одо сначала отпрянул, но Башир крепко держал его руку и не допускал сопротивления.
– Нажмите и держите здесь, – сказал Башир так властно, словно отдавал боевой приказ. – Держите крепко!
Одо безропотно повиновался. Присмотревшись, он увидел, что нажал на точку как раз возле раны бахорианки. У него снова закружилась голова, и нажим его пальца ослаб.
– Послушайте, доктор, – почти взмолился Одо. – Может быть, я найду вам кого-нибудь…
Но Башир схватил его руку и вновь поставил палец на прежнее место на шее раненой.
– Держите здесь и не отпускайте, – приказным тоном сказал Башир.
Одо часто заморгал, превозмог головокружение и с силой нажал на нужную точку. Кровотечение остановилось. Доктор достал хирургический лазер и, склонившись над раненой, приступил к операции. Он действовал так сосредоточенно, что констебль поразился его умению отключаться от всего окружающего.