206 единиц. Лечиться? Прятать следы?
Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Не поможет.
Сейчас, когда полисмен уже видел слишком много всего — помочь может только коррекция памяти. В которой я совершенно не практиковался.
Лечение придётся отложить. Все 206 единиц я потрачу на тот самый навык.
Что мне делать? Стукнуть лейтенанта по голове, а потом колдовать над бессознательным телом? Нет, во-первых я его скорее убью, чем оглушу. Это в кино оглушение происходит очень легко, в жизни даже после хорошего нокаута люди зачастую остаются в сознании, хотя бы частично. Во-вторых, удар явно не пройдёт бесследно и у него останется травма. Шишка, головная боль, кровь, хоть что-то, но будет. Ну и главное, в-третьих, мой навык требует воздействовать на его восприятие через органы чувств.
Я вернулся в кухню, где меня уже ждали.
— Лейтенант, простите, было ужасно не красиво не пригласить Вас к столу, — улетели пробные 15 единиц маны.
— Всё нормально. Так расскажете что произошло? Я тороплюсь, — лейтенант не унимался
— Сейчас приедет мой товарищ, который всё расскажет. Не красного словца ради, а чтобы у вас вся картина в голове сложилась. А то вы, небось, насторожились? — Чернов кивнул. Выглядел он пока что крайне напряжённым.
Жена, которая задумчиво мыла одну и ту же кружку уже раз четвёртый, снова обернулась на меня как на дурачка. Она пока ещё играла роль в этом спектакле, но вряд ли станет это делать вечно.
— Лёхе позвонил. Это они, придурки, устроили. В честь годовщины нашей, представляешь?
Годовщина была даже не близко, но она улыбнулась и кивнула. Её взглядом можно было поджечь небольшое здание.
— Какой чай будете? Зелёный, чёрный? Милая, недавно ещё красного не было, а сейчас? Тоже красного нет. Тогда чёрный, или зелёный?
— Чёрный.
— Давайте я Вам побольше чая сделаю вот в этой большой, синей кружке, как раз пока дождёмся моего товарища, — чайник закипел и я разливал воду по посуде. Синих кружек, правда, нашей кухне не водилось, только ярко сиреневые.
Ещё минут 10 я героически забалтывал служителя закона. Сначала напряжённый, он постепенно немного расслабился и размяк. Особенно когда в ответ на вопрос, что порезало мне щёку — я показал фокус. Провёл пальцем вдоль всей раны, спаивая края кожи. Без активации навыка сделать это было довольно непросто, но я справился.
Я вставлял в речь словечки и фразы, одни из которых были более уместны, другие — менее. Предложил накормить, а то ведь, как известно, не красна изба углами… Наверное выглядел странноватым — но всё же не совсем сумасшедшим. Ведь не сажают человека в тюрьму за то, что он вставляет пословицы невпопад? Весь резерв маны я потратил досуха. Сейчас сидел и ждал, когда он немного восстановится.
Ещё и кровь с лица стёр, конечно. А то у товарища полицейского каждую секунду перед глазами было напоминание, что перед ним сидит раненный человек. Это ещё хорошо, что в крови у меня сейчас было лицо, а не руки. Я хотя бы попадал в категорию "жертва", а не "агрессор". Иначе очень вряд ли бы он стал пить со мной чай, не вызывая подкрепление.
Зазвонил домофон.
Лёха, похоже, перелетел все городские пробки по воздуху. Иначе я ничем не могу объяснить то, как быстро ему удалось добраться. Если полиционеру удавалось вытащить из меня ещё какой-то кусочек информации, я старался поделиться с другом по мессенджеру. Чтобы легенды сходились.
Набирать текст под столом не глядя было тяжело. Надеюсь обойдётся без совсем глупых казусов.
*****
Он набрал цифру на домофоне. Дождался гудков:
— Это я.
Замок запищал и дверь открылась.
Ему пришлось не просто сорваться с работы — уйти прямо с деловой встречи. У Андрея должно быть очень хорошее объяснение и крепкие основания, чтобы вот так его выдёргивать. С другой стороны — если он весь в крови, всё это уже не пахнет какими-то сильно легкомысленными причинами.
Тем не менее, пока он поднимался на этаж, в нём боролось любопытство, скепсис, недовольство и другие вещи. Преобладало, правда, желание помочь другу в беде. Желательно — не попав в беду вместе с ними или вместо него.
Но, когда Лена открыла дверь и приветливо улыбнулась (как ни в чём не бывало!), все эти эмоции смыло, осталось только удивление. Или даже шок. На стене в коридоре было здоровенное пятно крови. На полу оказались пара тонких струек, в одну такую жена Андрея наступила своим пушистым тапочком.
— Ни хрена себе!