Однако мисс Тейлор ушла безвозвратно; сохранялся и повод сокрушаться о ней. Тем не менее спустя несколько недель мистер Вудхаус испытал некоторое облегчение. Соседи мало-помалу перестали изводить его поздравлениями по поводу столь горестного события; а свадебный пирог, ставший чуть не главной причиной его расстройства, был съеден без остатка. Желудок мистера Вудхауса не переносил ничего жирного и тяжелого, и он всерьез полагал, что так же обстоит дело и с другими. То, что вредно ему, не полезно и прочим; поэтому он искренне пытался убедить новобрачных вообще отказаться от свадебного пирога, а когда его увещевания пропали втуне, стал серьезно уговаривать гостей не есть его. Он даже взял на себя труд посоветоваться по сему поводу с аптекарем, мистером Перри. Мистер Перри слыл человеком умным и степенным; его частые визиты были отрадой для мистера Вудхауса. Будучи призван к ответу, он не мог не признать, хотя и нехотя, как могло показаться, что свадебный пирог, конечно, кое-кому не пойдет на пользу… от него, можно сказать, один вред, если поедать его неумеренно. Получив такую солидную поддержку, мистер Вудхаус с новыми силами принялся убеждать гостей не прикасаться к пирогу; и, однако же, пирог поедали с удовольствием, и не было покоя великодушному сердцу мистера Вудхауса, пока пирог не доели до последней крошки.
В Хайбери прошел странный слух: будто бы видели, как все маленькие Перри объедались свадебным пирогом миссис Уэстон; но мистер Вудхаус наотрез отказывался верить подобной клевете.
Глава 3
Мистер Вудхаус был общителен – на свой лад. Ему очень нравилось, когда его навещали друзья; и, благодаря тому что он испокон веку жил в Хартфилде, имел добрый нрав, приличное состояние, дом и красавицу дочь, он даже стал своего рода главой собственного маленького кружка. Он не слишком интересовался жизнью семей, не входивших в «его» кружок; он испытывал ужас перед поздними возвращениями и многолюдными зваными обедами и ужинами и потому водил знакомство только с теми, кто соглашался приезжать к нему в гости на его условиях. К счастью для него, в Хайбери, включая Рэндаллс, относящийся к тому же приходу, и в обители мистера Найтли – Донуэлл-Эбби, или аббатстве Донуэлл в соседнем приходе, – все относились к нему с большим пониманием. Довольно часто, уступая настояниям Эммы, он приглашал некоторых лучших и избранных друзей отобедать; однако сам предпочитал видеть гостей за ужином, и, если только он не заявлял, что не в силах принимать никого, редко выдавался вечер, когда бы Эмма не составляла для него партию за карточным столом.
Истинная и давнишняя привязанность приводила в дом к мистеру Вудхаусу Уэстонов и мистера Найтли; кроме того, здесь всегда были рады мистеру Элтону. Человек он был молодой, жил по соседству один; одиночество претило мистеру Вудхаусу, и потому мистер Элтон в любой день, когда решался сменить унылое одиночество на изысканное и приятное общество, мог рассчитывать на гостеприимство мистера Вудхауса и его очаровательной дочери.
Кроме этого, так сказать, первого круга гостей был и другой, более широкий, из которых самыми желанными гостьями были миссис и мисс Бейтс и миссис Годдард, три дамы, которых в Хартфилде почти всегда ждал теплый прием; за ними часто посылали карету, а после ужина отвозили их домой; при этом мистер Вудхаус не считал такую услугу в тягость ни Джеймсу, ни лошадям. Посылай он карету раз в год, он не уставал бы сокрушаться.
Миссис Бейтс, вдова бывшего приходского священника Хайбери, – почтенная старушка, для которой пребывание в гостях сводилось уже почти только к двум вещам: чаю и кадрили. Они с дочерью жили очень скромно, но при этом были окружены всеобщей любовью и уважением, невзирая на стесненные обстоятельства. Как ни странно, дочь ее, несмотря на то, что она не могла похвастаться ни молодостью, ни красотой, ни богатством, ни мужем (она была не замужем), любили все соседи. Казалось бы, мисс Бейтс была приговорена во мнении света, так как не обладала ничем, что привлекало бы к ней людей; не блистала она и особым умом, благодаря которому ее предыдущие недостатки некоторым образом искуплялись бы или внушали невольное уважение тем, кто мог ее ненавидеть. Но и красотой, и умом мисс Бейтс природа тоже обделила. Юность ее пролетела незаметно, а зрелые годы проходили в хлопотах и заботах о стареющей матушке и стараниях хоть как-то свести концы с концами. И тем не менее она была счастлива; вдобавок окружающие отзывались о ней не иначе как с почтением. Вот какое чудо сотворили ее безграничное добродушие и покладистость характера. Она любила всех соседей, живо интересовалась их делами и преувеличивала их достоинства; себя почитала счастливейшим созданием, и, живя одним домом с обожающей ее матушкой, окруженная столь превосходными соседями и друзьями, считала, что ей нечего больше желать. Ее простота и бодрость характера, покладистость и отзывчивость находили путь к сердцу всех ее знакомых и были источником счастья для нее самой. Она часами могла говорить о пустяках – эту черту особенно ценил в ней мистер Вудхаус; рассуждения и безобидные сплетни просто лились из нее потоком.