— А знаете ли вы племянницу мисс Бейтс? Вернее, вы, должно быть, раз сто ее видали, но представлены ли вы друг дружке?
— О да, нас вынуждают знакомиться всякий раз, когда она приезжает в Хайбери. Вот уж, кстати сказать, что охлаждает мое желание становиться любящей теткой. Не дай мне бог так докучать людям разговорами обо всех маленьких Найтли вместе взятых, как мисс Бейтс — болтовней о своей Джейн Фэрфакс. Мне уже от одного имени делается тошно! Каждое ее письмо перечитывается по сорок раз, все любезности, какие она просила передать знакомым, повторяются снова и снова, ну а если она пришлет рисунок для корсажа или подвязки для бабушки, то целый месяц кряду ее тетенька ни об чем другом не говорит! При всей моей благожелательности к Джейн Фэрфакс она утомляет меня до смерти!
Праздный разговор между барышнями прекратился, когда они приблизились к цели своего путешествия. Зная сострадательность Эммы, бедняки могли так же рассчитывать на ее терпеливое участие и добрый совет, как и на утешение, проистекающее из ее кошелька. Она знала жизнь простых людей, снисходительно смотрела на их невежество и слабость перед соблазнами, чуждая романтических представлений о высокой добродетели тех, чьи умы не тронуты образованием. Горести обездоленных вызывали в ней неизменное сочувствие, а помощь ее всегда бывала дельной и оказывалась с охотой. В той хижине, которую Эмма посетила сегодня, совместно властвовали нищета и недуг. Просидев столько времени, сколько ее присутствие и советы могли приносить пользу, она собралась уходить и, покинув хижину, с чувством сказала своей компаньонке:
— Время от времени всякий из нас должен видеть такие картины. В сравнении с ними все другое кажется пустяком. Теперь, наверное, я до конца дня не смогу ни о чем думать, кроме этих несчастных созданий. А может быть, и дольше. Кто знает, когда воспоминания о них перестанут тревожить мой ум!
— О, и правда, несчастные создания! — отозвалась Харриет. — Нельзя ни о чем другом думать.
— Полагаю, впечатление и вправду не скоро исчезнет, — молвила Эмма, сходя с шаткой ступеньки, которой завершалась узкая скользкая тропка, соединявшая дом с дорогой, — очень не скоро.
Остановившись подле низкой живой изгороди, она обернулась, чтобы запечатлеть в сознании наружное убожество жилища и припомнить еще большую нищету, царившую внутри.
— О да, не скоро, — подхватила Харриет.
Приятельницы продолжили путь. Миновав то место, где дорога делала легкий изгиб, они тотчас увидали мистера Элтона, причем он был уже совсем близко, и Эмма, улыбнувшись, едва успела сказать подруге:
— Ах! Сдается мне, нашему постоянству в скорби грозит нежданное испытание. Что ж, ежели сочувствие наше было деятельным и отчасти облегчило страдания бедного семейства, полагаю, нам извинительно будет этим удовольствоваться. Если мы сделали для несчастных все, чем могли им помочь, то, продолжая скорбеть, лишь причиним себе бесплодное огорчение.
— О да, конечно! — согласилась Харриет, и уже в следующую секунду мистер Элтон присоединился к их беседе.
Сперва рассуждали о нуждах и тяготах бедной семьи, которую викарий как раз собирался посетить, и хоть теперь он решил отложить свой визит, разговор о том, что можно и что следует сделать, вышел преинтересный. Мистер Элтон повернул назад, желая сопроводить дам.
«Общность в столь благородных намерениях, единство в столь богоугодном устремлении, — подумала Эмма, — весьма способствует укреплению взаимной любви. Я даже вовсе не удивлюсь, если признание последует в самом скором времени. Он, наверно, сейчас открылся бы ей, не будь здесь меня. Ах вот бы мне исчезнуть!»
Желая оставить подругу с мистером Элтоном наедине, Эмма поспешно свернула с главной дороги на узкую тропку, что вела вверх по склону холма, но не прошло и двух минут, как увидела, что Харриет, во всем от нее зависимая и во всем привыкшая ей подражать, последовала ее примеру. Теперь оба шли за нею по пятам. Это никуда не годилось. Эмма остановилась посреди тропинки и, нагнувшись якобы затем, чтобы перешнуровать ботинок, настоятельно попросила викария и свою компаньонку продолжать путь, а она-де догонит их через полминутки. Они исполнили ее просьбу. По прошествии некоторого времени, когда медлить под прежним предлогом было уж нельзя, ей подвернулся новый: из бедняцкой хижины вышла девочка с кувшином, посланная по распоряжению своей благодетельницы в Хартфилд за бульоном. Идти рядом с ребенком, дорогой расспрашивая его, — что могло быть естественней? Именно так Эмма и поступила бы, даже не имей никаких задних мыслей: например, позволить Харриет и мистеру Элтону идти дальше, не дожидаясь ее, — однако ребенок шел быстро, а они довольно медленно, и вскоре она, сама того не желая, почти поравнялась с ними. Беседа, как она тотчас отметила, очень их увлекла: викарий оживленно говорил, Харриет слушала со вниманием и удовольствием. Отослав девочку, Эмма стала придумывать, как бы задержаться еще на какое-то время, но тут ее друзья обернулись, и ей пришлось присоединиться к ним.