– Здравствуйте, Эмма, – как будто радостно приветствовал он.
– И вам здоровья, мастер, – отозвалась она недовольно. – Всё хорошо?
– Всё замечательно.
– Вы опять за мой счет восстанавливались? – не удержалась она от упрека и, только ляпнув, осеклась.
– Нет, – улыбнулся тот, всё так же сияя. – Но благодаря вам стало проще дожидаться весны. Вы же расскажете о своем мире?
– Хорошо, хотя пока не поняла, как здесь относятся к таким, как я – попаданкам.
– Не отвечу на этот вопрос, – улыбнулся тот довольно. – Насколько мне известно – вы первая. Остальные или не прижились или очень хорошо скрывались.
– Меня пустят на опыты? – насторожилась она.
– Нет, но исследовать попытаются. Поэтому сведения о вашей сути я опубликую только после вашей смерти, – пообещал маг. – А пока все странности можно будет списать на мое влияние.
– На ваше влияние списать можно вообще всё, включая наводнение, пожар и неурожай, – невесело пошутила Эмма.
– Именно! И этим мы воспользуемся, но для начала расскажите о медицине вашего мира, – попросил он, устраиваясь за столом.
– Я не медик и в целом отличалась хорошим здоровьем, – сразу предупредила она.
– Ничего, начнем с поверхностных общеизвестных вещей.
– Хорошо… учитывая отсутствие у нас магии, развитие пошло по пути технологии…
Эмма взялась за пельмени и рассказ.
Мастер Тнанг спрашивал, уточнял, просил привести сравнение и одновременно принялся помогать с лепкой. Это, естественно, шокировало. Не то чтобы мастер чурался бытовых дел, вовсе нет, особенно тех, которые легко выполнялись с помощью магии. Он всегда без проблем помогал и с прочими просьбами – например, порезать, достать или подогреть. У мага отсутствовало внутренняя граница – это достойно меня, а это нет, которая периодами поначалу проскальзывала у Эля. Хотя если учесть уровень компетенции Схора, происхождение и зарплаты здесь – это более чем дико.
Эль как сын мастера Тнанга происходил из семьи магов с более чем полуторатысячелетней историей рода. Таких семейств в этой стране набралось всего с десяток, причем правящий род сменился трижды за это время, а маги так и остались магами. Менялось отношение, менялись права и обязанности, менялись наименования объединения магов, и сами они тоже, вероятно, становились иными, но значимости своей не теряли.
И Эмма этим восхищалась.
Почему-то ассоциативно вспомнился нацизм, и она принялась рассказывать известные ей факты. Опыты и их результаты мага более чем заинтересовали. Он уточнял и переспрашивал, заставляя припоминать каждую мелочь. Удивительным образом она, оказывается, многое знала, слышала или видела по этой теме. Кто бы мог подумать…
А потом мага позвали принять новый поток заключенных, и он ушел, оставив Эмму в раздумьях.
Мастер Тнанг прославился как жуткий экспериментатор, проводящий новаторские операции и воздействия, отличавшиеся болью уровня пыток, высокой смертностью и значительной результативностью у выживших. Если верить газетам, то половина пациентов Тнанга умерла во время лечения. Зато вторая получила исцеление от практически всех недугов. Причем та самая вторая, выжившая, рассказывала о нечеловеческих мучениях и страданиях.
Мастер изобрел новые методики для лекарей без магического дара, целителей с небольшим даром и полноценных магов. Вывел новые лекарства и ввел их в повсеместный оборот. И написал фундаментальный талмуд по исцелению магов.
Рассказы, изученные Эммой в библиотеке по подшивке газет, вызывали трепет. Наверное, она бы ужаснулась, если бы не два момента: Тнанг работал в одной из крупнейших больниц второго по величине города страны и обладал кучей наград и званий в медицине. То есть двадцать лет всё шло нормально, а потом кто-то спохватился, что такой монстр ходит по дорогам. И началась шумиха, закончившаяся весьма показательно. Ни званий, ни регалий Тнанг не потерял, его дело рассмотрела специальная комиссия и нашла нарушение этики.
Несмотря на шумиху и недовольство, даже судебного заседания не случилось за отсутствием состава преступления. Единственное, коллегия магов, изучив всю ситуацию, постановила – наказать в виде проведения пяти сезонов на месторождениях по добыче итита. Запрета на целительскую или исследовательскую деятельность не наложили.
Оплата и так немаленькая, магам за месяц работы тут платили в среднем как за три-пять на материке, шла по повышенной ставке – чуть ли не десять обычных окладов магов на госслужбе. А маги, работавшие на государство, всегда получали очень много, иначе они предпочли бы работать за гонорар. И тогда их ценность и оплата взлетели до бесконечности, или производство артефактов, которое тоже приносило состояния отдельным лицам и целым родам.