Тут все осталось как прежде: небольшой холодильник, кухонная плита и тумбочка у одной стены, угловой столик и два стула у другой стены. Окно между столом и плитой, я также заставила цветами и занавесила невесомой, будто сотканной из паутинки занавеской.
Но самое мое любимое место – это балкон. Он совсем небольшой. Но там вполне комфортно поместился железный кованый столик, который я выторговала у соседки и деревянный раскладной стул. По бокам балкона я также повесила корзинки с цветами.
Район Лондона, в котором мы живем, совсем не богатый и не блистает роскошью, но очень уютный и спокойный. С высоты пятого этажа видно небольшую часть города благодаря тому, что дома, находящиеся напротив наших окон, не выше третьего этажа. Иногда по вечерам, когда я свободна, мы с братом вытаскиваем на балкон еще один стул, берем пледы и наблюдаем за вечерним городом. Но в последнее время мы перестали так делать, потому что я постоянно занята, работая, чтобы выплатить долги и купить Саймону теплую одежду и новый рюкзак. Сейчас у нас в финансовом плане совсем плохо, подсчитываем каждую копейку, а в Лондон со дня на день придет холод.
Не переставая удивляться прекрасной погоде, которая была редкостью для этого хмурого города, я собрала необходимые вещи в свой старый рюкзак, поцеловала сопящего брата и ушла. На улице уже стало темнеть. Когда я добралась до клуба, было ровно девять часов. Быстро забежав в гримерку и поздоровавшись с девчонками, я стала переодеваться. Сегодня мы должны были показать нашему вип-клиенту лучшие номера. Я выбрала свой любимый номер, где я предстаю в маскарадной золотой маске и черном белье с небольшими золотисто-прозрачными камнями по краям лифа и стринг. В этом танце я рассказываю историю девушки, которую предали, поэтому она носит маску, чтобы скрыть свою грусть. Но в конце танца ей приходится снять маску, чтобы люди смогли понять ее чувства.
В гримерку вбежала Алекса, как раз в тот момент, когда я закончила с прической и макияжем. Она была на грани истерики и рыдала во весь голос.
– Девочки, он сказал, что я слишком толстая и неповоротливая. И уволил меня!
Мы кинулись ее успокаивать. Было видно, что все занервничали. Подтвердились наши догадки насчет того, что он покупает клуб. Что это за сволочь такая?! Я была в гневе, и мне было страшно, ведь я не могла потерять работу сейчас, когда мне так нужны деньги.
Меня вызвали на сцену. Пару раз выдохнув, я проверила маску и вышла к шесту. Заиграла песня Katy Perry – Kiss me, и я начала двигаться. Маняще виляя бедрами, я уверенно прошла по сцене, остановившись посередине, куда падал луч прожектора. Музыка вела мое тело, погружая будто в транс, где только я и эта мелодия. Начинаю двигаться и делаю волну телом, проводя руками по себе, цепляя белье. Плавные движения бедер, взмах ноги и резкое падение на пол. Через мгновение начинаю медленно поднимать, продолжая свой танец, свою историю. Я не смотрю на того, кто сейчас оценивает меня. Я танцую для себя.
Несколько резких движений у шеста, закидываю на него ногу, выполняю ряд элементов, еще пара вращений. Опускаюсь на пол, перекатываюсь, резко поднимаясь на ноги, возвращаюсь к шесту. Теперь мне уже не доставляет такого дискомфорта танцевать на пилоне. Взбираюсь наверх, затем плавно вращаюсь, спускаясь на сцену. Под завершающие аккорды песни я медленно откланяюсь назад, поднимаю руку, резко сдергивая с себя маску, и оседаю на колени, прикрывая руками лицо. Я полностью выложилась в этом танце, ощущая, как ломит мышцы и бешено колотиться сердце. Свет убавили, и я подняла голову.
Передо мной, на большом красном кресле, похожем на трон, сидел молодой парень лет двадцати. Его темные немного волнистые волосы были зачесаны назад и небрежно уложены. Красивое лицо, острые скулы и темно-карие глаза, весь его вид производил впечатление, будто перед тобой находится модель. Он сидел в дорогом строгом костюме, перекинув одну ногу через другую, и испытывающее смотрел на меня, все еще лежащую на полу.