Это замечание известного внесистемного реформатора христианской догматики выглядит тем более существенным, если учесть, насколько образ Иисуса Христа, который «ничего не писал» (вспоминая квалификацию, данную Ф. Ницше древнегреческому философу Сократу), оказался искажен его последователями. Причем эти содержательные метаморфозы берут начало (что нет нужды доказывать, разница может быть только в оценках этого процесса) уже от миссионерской деятельности апостола Павла.
Как известно, сведенборгианцы отвергают доктрину тринитаризма: Святая Троица трактуется ими как три свойства одного Божественного Лица, при этом Иисус Христос полагается единственным Богом, в котором воплощены Бог Отец, Бог Сын и Бог Святой Дух.
При этом, согласно Соловьёву, «нравственное учение Сведенборга было теологически безупречно (по отзыву, между прочим, московского митрополита Филарета), но философского решения спора между фатализмом и свободой он не дал. Вообще в свой религиозный период Сведенборг воздержался от самодеятельного мышления, записывая лишь явления своего духоведения и те мысли, которые он считал прямо внушенными или диктованными ему свыше».
И далее: «По Божественному милосердию Сведенборгу была дарована уникальная возможность на протяжении многих лет пребывать одновременно в двух мирах, общаясь в духовном мире с ангелами и духами, а в природном мире — с людьми. В своих богословских трудах он явил миру откровения, дарованные ему Господом, в которых раскрывался внутренний смысл Священного Писания, а также давно утраченная людьми наука соответствий между предметами мира духовного и мира природного.
В Средние века считалось, что Господь написал две книги: ту, которую мы называем Библией, и ту, которая именуется универсумом. Наш долг — дать им толкование. Предполагаю, что Сведенборг предпринял толкование первой книги. Он допускает, что каждое слово Писания несет высший смысл, и разрабатывает огромную систему скрытых значений. Камни у него означают истины природы; драгоценные камни — истины духа; светила — Божественный разум; лошадь — верное толкование Писания, но также и его софистическое извращение; Ненависть к Отчаянию — Троицу; пропасть — Господа либо преисподнюю и так далее.
От символического прочтения Библии Сведенборг переходит к символическому прочтению Вселенной и нас самих. Солнце Рая — это отражение Солнца Духовного, являющегося, в свою очередь, образом Бога; на земле нет ни единого живого существа, чья жизнь не зависела бы от постоянной заботы Господа..».
Х. Л. Борхес о Сведенборге: мистик особого толка. Согласно Борхесу, Эмерсон назвал Сведенборга типичным мистиком. Это (бесспорно, справедливое) слово подразумевает отшельника, интуитивно бегущего обстоятельств и суеты, называемых… реальной действительностью. Трезвый и трудолюбивый Сведенборг, исходивший вдоль и поперек наш, а также многие другие миры, меньше всего напоминает этот образ. Никому еще не удавалось принять жизнь в таком разнообразии, никому еще не доводилось изучать ее так пылко, с такой любовью рассудка, с таким нетерпением познания. Мало кто отличался от монаха сильней, чем этот скандинавский сангвиник, забиравшийся много дальше Эриха Рыжего.
Как и Будда, Сведенборг порицает аскетизм, обедняющий и отвергающий человека. На краю неба он видит отшельника и решает ему уподобиться и всю свою смертную жизнь ищет пустынь и одиночества. Достигнув цели, наш счастливчик понимает, что общаться с ангелами и проникнуть в замысловатый рай он не умеет. Наконец ему дозволено вообразить себя в центре ослепительной пустыни. Вот и живет он там, как на земле, — смиряясь и молясь, но без надежды попасть на небо…
В отличие от других мистиков, он обходится без метафор, без экзальтации, без пространственных и пламенных гипербол. Тому есть простое объяснение: употребление любого слова предусматривает пережитый опыт, символом которого оно служит. О вкусе кофе говорят, если его пробовали раньше; о желтом цвете — если видели лимоны, золото, зерно, закаты. Дабы внушить невыразимое единство человеческой души с Богом, исламские суфии обращаются к чудесным аллегориям, к символике роз, опьянения либо плотской любви. Сведенборг отказывается от подобных риторических приемов, поскольку тема его — не экстаз безумной и пылкой души, а подробное описание внеземных, но совершенно определенных территорий…