– Почему? – удивился профессор.
– Я вам расскажу, Михаил Исаакович, вы мне мою честно заслуженную тройку поставьте в зачетку, и я вам все объясню!
Профессор сделал отметку в зачетке и протянул ее студенту. Вадим встал из-за стола, убрал зачетку в сумку, сел за парту напротив преподавателя и начал рассказывать:
– Меня комиссовали из армии в конце апреле прошлого года. А забрали в мае 1995. Попал я в морскую пехоту, два месяца учебки, а потом нас кинули на усиление в Чечню. Попал я на блокпост под Гудермес. Двенадцать парней в возрасте от восемнадцати до двадцати лет и тридцатилетний старший прапорщик внутренних войск. Никто не понимал, что и как происходит, нас каждый день выцеливали снайперы, мы ходили, на полусогнутых ногах, согнувшись, не поднимая головы. Стрелять в ответ нам запрещали, не дай бог мирное население пострадает! За три месяца, от пуль снайпера погибло четыре солдата, все молодые, здоровые, генофонд нации. Им бы жить, детей растить, жен любить, а они в цинковых гробах гниют… Извините, Михаил Исаакович, меня порой заносит!
– Ничего-ничего, Вадим, продолжайте!
– Так вот, когда поступил приказ о переводе нас на другое место службы, это был праздник. Приехали сменщики, мы загрузились на броню бронетранспортера и выдвинулись в сторону Грозного, к аэродрому – Вадим на время замолчал бесцельно глядя на стену, а профессор все время, пока он вел свой рассказ, рассматривал его лицо. Вадим выглядел на несколько лет старше своего возраста, возможно, это было связано с сосредоточенным взглядом и всегда суровым выражением лица, а может быть, свой отпечаток отложило время, проведенное на войне. – Подорвались мы на фугасе, хорошо шло несколько машин колонной, а не то "чехи" добили бы всех, кто остался жив, а так ребята прикрыли. Итог, из двенадцати солдат, что базировались на блокпосту, в живых остался только я и еще один парень. Оба ранены, у меня контузия и осколком квадрицепс пропороло. Второму повезло меньше, открытая черепно-мозговая травма, умер через четыре дня в госпитале. Нога, слава богу, зажила быстро, так, иногда болит при смене погоды, но это не страшно. А вот с головой было сложнее, первые два месяца вообще не говорил… Вернее, я говорю, а изо рта только мычание звучит. Сейчас проще, на отстраненные темы спокойно разговариваю, а вот если начинаю волноваться, то все, могу замолчать, зависнуть, уйти в себя. Не готов я еще без подготовки на теоретические вопросы отвечать.
– Да, печальная история! – профессор покивал своим мыслям – Вадим, давайте вашу зачетку!
– Зачем!
– Хочу исправить свою ошибку!
– Вы не сделали ошибки, профессор! Вы поступили в соответствии с вашим принципом, и, я считаю, что это правильно! Поэтому зачетку я вам не дам! Что заслужил, то заслужил. До свидания!
Профессор проводил взглядом выходящего из аудитории Вадима, затем положил руки на перекрестье трости, а сверху, на руки, опустил голову. Он вспоминал себя: как в 1942 году его, семнадцатилетнего юношу, призвали в армию. Он вспоминал погибших товарищей, кровопролитные битвы и свое ранение в левую ногу, из-за которого он так и не смог дойти до Берлина, хотя оставалось совсем немного. Он вспоминал, как тяжело ему приходилось начинать жизнь заново, как он поступал в ЛГУ, как встретил свою первую любовь…
Если бы кто-нибудь в этот момент заглянул в аудиторию, он увидел бы не профессора с железными принципами и правилами на все случаи жизни, а уставшего пожилого человека с двумя мокрыми дорожками от слез на щеках…
Страсть
– Э-э-э… – принимающий экзамен по истории преподаватель несколько ошарашенно уставился на стоящую перед ним студентку – Эрцель, вы же вчера уже сдали экзамен!
– Понимаете, Николай Иванович, я хочу снова пересдать… – девушка, смутившись, опустила глаза – Мне кажется, что вчера я незаслуженно получила свою оценку.
– Наташа, о чем вы говорите?! Я не могу вспомнить ни одного студента не то что в этом учебном году, а за все время моего преподавания в университете, кто владел бы предметом лучше вас! Пятерка реально объективная оценка ваших знаний.
– Но ведь я вчера не смогла полностью освятить роль Субудэя –багатура…
– Наташа, это был дополнительный вопрос! – перебил девушку преподаватель – И задал я его исключительно для того, чтобы проверить глубину ваших знаний!
– Николай Иванович, но, все-таки, можно я пересдам?
Доцент Иволгин взглянул на студентку долгим пронзительным взглядом, девушка, вновь стушевавшись, зарделась и опустила глаза.
– Хорошо, будь по-вашему, тяните билет. Но давайте договоримся, что это ваша последняя пересдача!