— А если и так? — осторожно спросила она, больше из желания прощупать ситуацию. Но в голове всё ещё эхом отзывались его слова:
Тебе не надоело смотреть, как Нокс убивает людей?..
Нокс. Именно это имя упоминал Баррингтон в своём письме. Что у него будет короткий отпуск от «обязанностей перед Ноксом».
— Если ты с Роуином — у меня масса вопросов, — сказал он уже по-английски, так же легко, как Эллин до него. — А если нет… думаю, будет гуманнее прикончить тебя до того, как тебя найдут Нокс или Грейв. — Он небрежно достал из-за пояса нож.
— Севин, не на ковёр, — вздохнула Эллин.
Женевьева сдержала реакцию, хотя пульс участился, а в груди вспыхнуло тревожное напряжение. Что вообще не так с жильцами этого дома?!
— Я с Роуином, — быстро выпалила она, как только Севин подался вперёд.
— Прекрасно. Я и так сегодня пролил слишком много крови, — признался он одновременно с тем, как Эллин прищурилась:
— С Роуином… в каком смысле?
Женевьева не успела ответить. Снизу раздался крик. Брат с сестрой переглянулись.
— Это был Грейв? — спросила Эллин.
Женевьева инстинктивно сделала шаг назад. Они не заметили.
На губах Севина расползлась пугающая улыбка:
— Хочу посмотреть на лицо Грейва, когда он её увидит.
Эллин фыркнула:
— Что, чёрт возьми, задумал Роуин? Неужели он и правда пытается…
Женевьева не стала дослушивать. Стала невидимой и бесшумно скользнула мимо них, к лестнице. Она пересекла бальный зал и облегчённо выдохнула, когда добралась до фойе.
Сделав себя видимой, наклонилась за багажом — и в тот же миг почувствовала, как её прижимают к стене.
Она подняла глаза — и встретилась с полыхающим взглядом янтарных глаз.
Роуин.
Она попыталась выскользнуть в сторону, но он лишь упёрся ладонями в стену по обе стороны от неё, полностью заблокировав путь.
Он начинал её серьёзно раздражать.
— Ты Спектр? — прошипел он сквозь зубы.
— А у тебя с этим какая-то проблема? — рявкнула она, искренне подумывая впечатать ему колено между ног.
— Моя проблема в том, что ты, похоже, вообще не умеешь слушать, — зарычал он, возвращая её внимание в настоящий момент. — Если бы я знал, что ты способна пройти сквозь защиту у ворот, я бы и не стал вытаскивать тебя после ягод. Ты хоть представляешь, что ты сделала? В какую игру ввязалась? Думаю, нет. Иначе бы никогда сюда не пришла.
— Что, чёрт возьми, с тобой не так?! — выпалила Женевьева и, задействовав магию, прошла сквозь его тело. Он развернулся. — А твои брат с сестрой? Угрожают «избавить меня от страданий»?! Вы тут все с ума посходили?
— Не задавай вопросы, ответы на которые не хочешь знать, — мрачно предупредил он.
— Уверяю тебя, я жажду услышать самое безумное объяснение вашей «гостеприимности», — огрызнулась она. — Я выросла в доме, полном мёртвых, и там было куда дружелюбнее. Вас что, звери с портретов воспитывали? У вас бешенство? Или, может, у вас проблемы с водой?
Он долго смотрел на неё молча. Взгляд был… непроницаем.
— Ты встретила моих братьев и сестру? — спросил он наконец.
Она изогнула бровь от смены тона, но кивнула:
— Эллин и Севин, верно?
— Кто-нибудь ещё? — потребовал он.
— Нет. Слава богу, нет, — пробормотала Женевьева. — А то мне пришлось бы уже обеими руками отсчитывать количество угроз, которые я получила за последние полчаса.
— И кто такой этот Нокс? И Грейв? Что за Охота? Где Баррингтон Сильвер? Почему они говорили со мной на языке, которого я не знаю, и я всё равно их понимала?
— Ответы получишь в ближайшее время, — пообещал Роуин, но голос его звучал так, будто это было скорее угрозой, чем утешением. — Надеюсь, тебя никто не ждёт. Родители? Муж?..
Он резко осёкся. И вдруг начал смотреть на неё иначе. Женевьева почувствовала, как внутри всё похолодело, и переступила с ноги на ногу. Он перевёл взгляд вниз — на её руки.
Она последовала за его взглядом. Перчатки — её любимые, из замши цвета нежной пудры, с меховой отделкой и маленькими жемчужными пуговками — были не при чём. Но не они его интересовали.
— Ты замужем? — спросил он, прищурившись, глядя на её безымянный палец.
Женевьева резко прижала руку к груди.
— И какое тебе до этого дело?
Странный вопрос. Очень странный.
Но уголки его губ поползли вверх, и в глубине души у неё тут же зазвонил тревожный колокол.
— Ты даже не представляешь, в какую заварушку влезла.