— А я думаю, мне уже хватит того, что меня всё время кто-то тащит куда-то за руку, — рявкнула Женевьева, вырываясь из его хватки и упираясь каблуками в пол. Она метнула испепеляющий взгляд в сторону Роуина:
— Что ты имел в виду, когда сказал «победить или умереть»?
— А у этих слов есть ещё какие-то значения, о которых я не знаю? — усмехнулся Роуин. — Или ты либо выигрываешь Охоту, либо умираешь. Так что надеюсь, твоя страсть к остроумным перепалкам сопровождается хоть каким-то физическим талантом.
Женевьева повернулась обратно к Баррингтону:
— Но ты же сказал, они участвуют в этой игре уже годы. Если каждый раз погибают все, кроме победителя, то…
Она осеклась. Осознание ударило по ней с ледяной ясностью. Они бессмертны. Все. Без исключения.
— Когда нас убивают в Охоте, магия Нокса выжигает душу из тела и вырывает нас из этого плана, чтобы отправить обе части обратно в Ад, — пояснил Роуин.
Звучало… жутко. И ужасающе могущественно. Даже Женевьева, с её ограниченными познаниями, понимала: это очень сильная магия. Душа — хрупкая вещь. А если кто-то способен в одно мгновение переместить её на Другую Сторону — значит, этот Дьявол действительно страшен.
— А затем оставшуюся часть года мы проводим под командованием Нокса, — продолжил Роуин, с такой горечью в голосе, что Женевьева едва не отшатнулась.
— А победитель… — добавил Баррингтон. — Победитель остаётся здесь. До начала следующей Охоты. Но вот смертный… тело смертного не переживёт разрыва с душой. Последствия будут ужасными, мисс Гримм.
— А я смертная, — прошептала Женевьева.
— Быстро соображаешь, — фыркнул Роуин.
Она резко повернулась и ощерилась:
— Ты — осёл.
Он ухмыльнулся:
— Только не говори, что это всё, на что ты способна. Или у тебя и правда язык — единственное острое оружие?
— Подойди поближе — и узнаешь, — пропела она, сладко и зловеще.
Роуин сделал шаг, но Баррингтон вскинул руку между ними:
— Хватит. — Он сузил глаза на сына. — Подожди меня в кабинете. Я подойду.
Женевьева в изумлении наблюдала, как тело Роуина начало распадаться на клубящиеся тени. Мгновение — и его уже не было. Только сгусток темноты исчез в глубине коридора.
— Я не могу смириться с мыслью, что проклятая Охота причинит вред дочери Тесси, — произнёс Баррингтон. Теперь в его голосе звучала суровость. — Есть способ защитить тебя. Но потребуется… осторожность.
В этот момент по дому прокатился оглушительный грохот.
Баррингтон устало выдохнул:
— Прошу прощения. Мои дети, похоже, решили довести меня до безумия именно сегодня. Располагайся в гостиной, вон там, по коридору.
И с этими словами Баррингтон Сильвер растворился в облаке густого фиолетового дыма.
Женевьева решила, что найти гостиную и дождаться, с каким решением вернётся Баррингтон, будет куда менее утомительно, чем… как там выразился Роуин? Быть зажаренной у ворот?
Комната оказалась неожиданно тёплой: старинная, разномастная мебель, свежие цветы в хрустальных вазах — всё это создавало уютную, почти домашнюю атмосферу. Напротив небольшого дивана стояли два кресла, между ними — кофейный столик из красного дерева, а вдоль дальней стены располагался огромный шкаф, вырезанный из того же благородного материала. Над ним тянулись полки с множеством бутылок и стеклянной посудой. Перед всем этим — мраморная барная стойка, окружённая стульями с бархатной обивкой.
— Ну-ну, смотрите, кто к нам заглянул, — раздался насмешливый голос.
Женевьева напряглась, оглядываясь в поисках источника.
Севин скалился в углу, лениво перекатывая леденец из одного угла рта в другой. Увидев, что она заметила его, он отлип от стены и подошёл, лениво покручивая леденец между пальцами.
— Ты ловко испарилась в прошлый раз. Ты вообще всегда такая тихоня? — спросил он, в глазах — весёлый, но тревожный блеск. — Или ты, наоборот, предпочитаешь кричать?
Женевьева скрестила руки на груди.
— Думаю, я только что нашла себе цель в жизни — сделать так, чтобы ты никогда не узнал ответа на этот вопрос.
Он цокнул языком.
— Как ты относишься к кинжалам?
Она сузила глаза.
— В каком смысле? Как к предмету искусства? Как к оружию? Или как к тому, что отлично будет смотреться у тебя в боку?
Он расплылся в широкой улыбке:
— Просто пытаюсь понять, насколько ты готова к парочке уколов.
Из-за двери раздался смех, и в комнату вошла Эллин.
— И как, по-твоему, к этому можно подготовиться, Севин? — бросила она. — Мой совет: не давай себя ранить. А если уж в тебя воткнули — постарайся не истечь кровью.