— Зачем ты меня сюда притащил? — требовательно бросила Женевьева.
— Я редко навещаю Энчантру до самого бала. Но сегодня… я почувствовал, что что-то изменилось. Заглянул в зеркало — и что же я вижу? Такое прекрасное личико.
— Чего ты хочешь?
— Нет, вопрос другой: чего хочешь ты? Кажется, ты вломилась в мой дом.
Женевьева замерла. Баррингтон предупреждал: если Нокс узнает правду, он её убьёт.
— Я… я не вломилась, — поспешно выдала она. — Я — невеста Роуингтона Сильвера.
Слова отравили её рот. Она не собиралась участвовать в их безумии. Но если это поможет остаться в живых…
Опасная ухмылка тронула губы Нокса. Его взгляд скользнул по ней с новой жадностью.
— Роуингтон… нашёл себе невесту?
Женевьева кивнула. Говорить не решилась.
— И он собирается воспользоваться… — Нокс прищурился, явно предвкушая. — Этим?
Она снова кивнула.
— Какая радость, — пропел Дьявол, приближаясь. — Значит, свадьба уже сегодня?
Женевьева сглотнула. И снова кивнула.
— Надеюсь, Роуингтон объяснил тебе, во что ты ввязываешься, милая. Если я объявлю, что вы участвуете как пара, мои покровители возбудятся. А это значит — ни ты, ни он не должны колебаться. Потому что если мои зрители отзовут свои ставки… будут последствия. Когда проигрываю я — проигрывают все.
— Драматично, — сухо отозвалась Женевьева.
Нокс остановился, лицом к лицу. Смотреть в собственное отражение, изуродованное его присутствием, было по-настоящему жутко.
— Мне до смерти интересно, на что рассчитывает Роуин, связавшись с тобой. Простая смертная… Хотя я обожаю хорошую романтическую трагедию. Он фыркнул. — Он всегда был эгоистом, этот мальчик. Почти два десятилетия свободы, а ему всё мало.
— Свобода? Сидеть в живом доме, пока семья гниёт в Аду — это не свобода. Хотя, думаю, ты и сам это знаешь.
Улыбка на лице самозванки натянулась.
— Похоже, вы с Роуином одного поля ягоды.
Женевьева сдержалась, чтобы не скривиться.
— А теперь сыграем в одну игру, — сказал Нокс. — Посчитай это предварительной оценкой, как ты справишься в Охоте.
— Я не— начала она, но договорить не успела.
Её искажённое отражение и фиолетовые нити растворились в воздухе.
Женевьева не стала ждать повторного приглашения — метнулась к просвету в живой стене, но он сдвинулся влево. Она едва не влетела лицом в куст. Попробовала снова — и снова проход ускользнул.
— Ты не туда идёшь, — раздался весёлый голос.
Женевьева обернулась — у противоположного выхода стоял Севин, скрестив руки на груди, и наблюдал за ней с насмешкой.
— Ты нереальный, — заявила она.
— А ты уверена? — спросил фантом, наклонив голову.
— Абсолютно, — безразлично отозвалась она. В нём не было нужных деталей — ни леденца в зубах, ни искры в глазах.
— Может, мы и не настоящие, — откликнулся второй голос справа, — но боль доставить всё равно сможем.
Женевьева резко обернулась — и увидела Роуина. Бесстрастного, холодного, с чуть иначе уложенными волосами и менее безупречно сидящей одеждой. И — без кольца в губе. Вот что её смутило.
— Приступим? — предложил он и шагнул вперёд.
Женевьева отпрыгнула, едва увернувшись от клинка, мелькнувшего в его руке. Она вырвала из стены лабиринта охапку листьев и ветвей и, когда он снова пошёл на неё, подставила ладонь под удар, а зелёную кучу — ему в рот.
Клинок пробил её ладонь насквозь. Боль, пронзившая руку, пронеслась сквозь всё тело. Она смотрела на торчащее из плоти лезвие, кровь лилась ручьём по её плащу и платью. Без звука Женевьева ухватилась за рукоять и вытащила нож, уронив его к ногам.
Беги, приказывал ей внутренний голос. Двигайся!
Но она только и могла, что смотреть, как кровь впитывается в ткань.
Роуин сдвинул губы в недовольной гримасе — и тут Женевьева поняла, что в нём было не так. Он был без кольца в губе.
Жалко. Возможно, это было единственное, что ей в нём нравилось.
Иллюзия вытащила ещё один кинжал.
— Советую начать бежать, лапочка, — насмешливо крикнул Севин.
Как по щелчку, Женевьева пришла в себя. Прогнулась под рукой Роуина, проскользнула мимо него — и бросилась к выходу. На этот раз лабиринт пропустил её. Она рванула в коридоры, по которым разносились чужие шаги. Кого-то было трое. Возможно, больше.