— Та, что мертва, — прошипела Женевьева, перебивая его прежде, чем слова прорежут ещё глубже.
Роуин застыл. Она впилась в него взглядом, надеясь, что это вызовет у него хоть каплю вины. Но прежде чем он успел пробормотать дежурное соболезнование, где-то снаружи лабиринта раздался голос Севина:
— Роуин!
— Нам надо внутрь, — бросил Роуин, немного мягче, чем раньше. — Как я уже сказал, свадьба должна состояться до полуночи.
Он повернулся, чтобы уйти, но, заметив, что она не двинулась с места, остановился и посмотрел на неё в ожидании.
— Нет, — твёрдо ответила она. — Это бред.
— Мы уже выяснили, что у тебя нет других вариантов, — напомнил он. — Если ты снова заставишь меня бегать за тобой, я…
— Ты что? Убьёшь меня? Всё равно к этому идёт. По крайней мере, если ты сделаешь это сейчас, избавишь меня от мучений.
— Ты правда считаешь, что смерть от моей руки лучше, чем брак?
— А если да?
Он хищно ухмыльнулся. У неё в груди что-то дрогнуло.
— Знаешь что, проблемка, — произнёс он. — Давай заключим маленькое пари.
Она затаила дыхание.
— Если ты сумеешь выбраться из лабиринта и добраться до ворот раньше меня — без магии — тогда сама выберешь: играть в одиночку или со мной. Но если выиграю я — возвращаешься в дом и надеваешь чёртово свадебное платье.
— Ты ведь знаешь дорогу, — прищурилась она.
— Тогда дам тебе фору, — кивнул он.
— Ладно. Когда…
— Сейчас.
Женевьева сорвалась с места, даже не дав себе времени на раздумья. Кровь шумела в ушах так сильно, что она едва слышала, как ступни хлопают по снегу.
Два поворота направо — и она оказалась в самом сердце лабиринта. Всё выглядело почти так же, как в зеркальной версии, куда завёл её Нокс. Только теперь бассейн у подножия фонтана был замёрзший, а дуги струй — застывшими. Пробегая мимо, она заметила, что на каждом уровне фонтана были высечены разные животные. Горностай. Змея. Волк. Сова. Остальные слились в одно пятно.
Она не знала, сколько времени провела, мечась по коридорам, сталкиваясь с тупиками. Но когда впереди замелькали ворота — блестящие, усеянные шипами, и нигде не было видно Роуина — Женевьева едва не расплакалась от облегчения.
Однако за мгновение до того, как дотронуться до решётки, из воздуха прямо перед ней материализовался Роуин. Она врезалась в него всем телом, отлетела назад и поскользнулась на снегу.
— Долго ж ты, — лениво произнёс он, обвивая рукой её талию и ставя на ноги.
Она вырвалась из его рук:
— Ты же сказал — без магии!
Он усмехнулся:
— Я сказал, что тебе нельзя использовать магию.
Она готова была закричать. Как она могла попасться на такой дешевый трюк? Ещё в детстве мать учила её: заключай сделки только с чёткими формулировками.
— Ты проиграла, — сказал он, проходя мимо и махнув рукой. — Пошли. Чем быстрее, тем лучше.
Но она не пошла за ним.
Вместо этого Женевьева бросилась к воротам, вцепилась в металлические прутья, не обращая внимания на то, как колючие шипы впиваются в открытую рану. Эта боль была ничтожной по сравнению с тем, что последовало. Волна магической агонии пронеслась по её телу. Она закричала, и всплеск энергии отбросил её назад, прямо в снег.
Нет. Нет. Нет.
Она вскочила и попыталась пройти сквозь прутья как Спектр. Но ворота вытолкнули её обратно в физическую форму.
— Что за… — прошипела она, глядя на свои вновь осязаемые руки.
Зачарованная решётка теперь не просто обжигала — она блокировала её магию.
Она сделала ещё одну попытку. Но ледяной металл снова отбросил её с такой силой, что казалось, тело вспыхнуло огнём.
Огнём, который она уже знала слишком хорошо.
Она опустилась на колени и вырвала желудочный спазм прямо в снег.
Когда она окончательно опустошила желудок, Женевьева провела тыльной стороной ладони по губам и подняла взгляд на кружевные хлопья снега, тихо падавшие с неба. Они таяли на её раскалённых щеках, оседали на ресницах. Нет. Нет. Чёрт возьми, только не это. Если она не могла покинуть усадьбу, это значило, что она снова оказалась в ловушке — в очередной смертельно опасной игре. Она совершила чудовищную ошибку, когда приехала сюда.
Она протянула руку, чтобы коснуться кольца на безымянном пальце, — и вспомнила, что его больше нет. Её снова вырвало.
По снегу приближались чьи-то шаги. Тяжёлые сапоги остановились рядом. Женевьева не стала даже поднимать голову, когда Роуин присел рядом с ней на корточки.
— Я же предупреждал, что выхода нет, — напомнил он. — Рвота по этому поводу — довольно жалкое зрелище, если честно.