Женевьева удивлённо приподняла брови.
Эллин пожала плечами:
— У тебя вид, будто он тебе необходим.
Женевьева не стала спорить. Подхватив юбку, она позволила Эллин увлечь себя обратно в гостиную, а Севин направился к парадной двери, насвистывая свадебный марш.
— Не могу поверить, что Роуин выбрал свадьбу на улице, — недовольно пробормотала Эллин. — Там же дубак.
— Думаю, он просто хочет сделать мою жизнь ещё хуже, — буркнула Женевьева.
— Роуин не жесток специально, — возразила Эллин. — Вот Грейв — да, абсолютно. Потому его и не пустили на церемонию. Но не переживай насчёт снега. Отец отправил Реми и Ковина расчищать сад.
— И всё это зачем? — спросила Женевьева. — Вся эта возня?
— Нокс, — фыркнула Эллин с таким видом, будто это было очевидно. — Как только ты пойдёшь по проходу, помни: каждое твоё движение может быть замечено. А если ты устроишь достаточно хорошее шоу — можешь получить награду.
— Награду? — Женевьева нахмурилась.
— В Охоте есть два приза. Победа в игре — это год свободы. Но ещё есть голосование зрителей — выбирают любимчика. Он получает титул Любимца и право на одну милость от самого Нокса.
Женевьева склонила голову:
— Что за милость?
— Волшебные безделушки. Драгоценности. Редкие артефакты. Что угодно. В прошлом году выиграл Ковин — хотя обычно это Севин. И выбрал, прости Господи, какое-то зелье, которое якобы увеличивает его…
— Это всё ещё не закончилось? — прорычал чей-то хриплый голос.
Женевьева обернулась и увидела, как в гостиную протискиваются двое мужчин. Один из них — тот самый, кто следил за ней и Роуином с верхней ступени лестницы. Грейв.
Судя по всему, он был на пару дюймов выше Роуина, с телом, словно выточенным из камня. В нижней губе у него сверкали два ониксовых кольца, а волосы — белоснежные, как у Эллин, только с одной чёрной прядью сбоку. Его глаза были на пару оттенков темнее, чем у мужчины на портрете с совой — того самого, что стоял сейчас рядом с ним.
— Технически, это её свадебный день, Грейв. Может, попробуешь не быть невыносимым мудаком хотя бы до полуночи? — фыркнула Эллин, доставая из шкафа за баром два хрустальных бокала. Женевьева бросила девушке благодарный взгляд.
— Отвали, Эллин. Это всё — хрень, и ты это знаешь, — буркнул Грейв, не отрывая взгляда от Женевьевы. Её передёрнуло от этого взгляда — в нём было что-то хищное. — Не верю, что ты ему помогаешь. Если он победит с ней, нам всем пиздец.
— А что, по-твоему, мне надо было делать? — рявкнула Эллин. — Сдать его Ноксу и подписать ей смертный приговор?
Женевьева ощетинилась, уловив проблеск интереса в глазах Грейва. Но Эллин уже мотала головой…
— Нокс уже разослал приглашения, — напомнила Эллин. — Если ты сейчас скажешь всем, что свадьба фальшивая, он взбесится. Это уже не просто про одну смертную, Грейв. И не про твоё отчаянное желание обставить Роуина. Но делай как хочешь.
Женевьева не была уверена, стоит ли по-прежнему быть благодарной Эллин за её защиту, но Грейв больше не возражал, так что, наверное, сказанное сестрой сработало — по крайней мере, на время.
— Итак, виски или текила? — спросила Эллин, обернувшись к Женевьеве. — Грейв? Уэллс?
— Текила, — автоматически ответила Женевьева. Оба мужчины отказались, выбрав вместо этого бутылку с чем-то фиолетовым.
Пока Эллин рылась среди стеклянных графинов в шкафу, Грейв наклонился через стойку, чтобы внимательнее рассмотреть Женевьеву.
Он бросил взгляд в сторону зеркала, будто проверяя, точно ли оно накрыто, и хрипло спросил:
— И как ты, чёрт возьми, сюда попала?
— Я пришла в Энчантру, чтобы вернуть кое-какую переписку, которую ваш отец отправил моей матери, — сухо ответила она.
— А кто твоя мать? — уточнил Уэллс, прочищая горло.
Женевьева глубоко вдохнула, затем опрокинула в себя огненный напиток и только после этого ответила:
— Тесси Гримм.
На лицах всех троих отразилось одинаковое выражение шока. А потом из проёма двери раздался тихий свист.
— Давненько я не слышал это имя, — заметил Севин, небрежно входя в комнату. Потом он кивнул назад большим пальцем: — Отец сказал, через пару минут выведем тебя в сад.
По её телу прошла дрожь, сердце забилось быстрее, и Женевьева молча протянула Эллин бокал. Та с усмешкой плеснула ещё.
— Ты ведь говорила, что не Офелия? — переспросил Уэллс, пока Женевьева вновь не спеша делала глоток, наслаждаясь тем, как тепло растекалось по венам.
— Нет, определённо не она, — подтвердила Женевьева.