Последняя тележка с обедом проехала мимо её купе, звон тарелок и бокалов постепенно стихал, удаляясь по коридору. Женевьева постукивала каблуком в нетерпеливом ритме, ожидая следующей остановки поезда.
Путешествие по итальянской глубинке выдалось утомительным, некомфортным, а главное — ужасно скучным. Сначала она пыталась перечитывать книги из чемодана, но, подтвердив, что воронье проклятие действительно оказалось магией — заклятием — ей быстро наскучило.
Она протянула правую руку к левой, собираясь поиграть кольцом, которое давно уже не носила. Вспомнив об этом, с раздражением опустила руки на колени и тяжело вздохнула. Быть взаперти между четырьмя стенами без единой интересной души рядом — личная версия Ада для Женевьевы. Она чувствовала, что вдоволь настрадалась от одиночества ещё в детстве, в поместье Гримм.
Пока её покойная мать, Тесси Гримм, обучала сестру некромантии, Женевьеве оставались только плюшевые игрушки и фарфоровые куклы для разговоров. Поскольку старшей была Офелия, именно ей по праву доставалась родовая магия. Потребовались годы, чтобы Женевьева осознала: из-за материнского внимания к сестре она выросла, ощущая себя единственным ребёнком. И живущей с постоянной жаждой толпы. Или хотя бы чьей-то постели.
Женевьева привыкла скрывать свою собственную магию, опасаясь, что мать, узнав о её способностях, тоже начнёт её контролировать, как Офи. Она убеждала себя, что не хочет иметь ничего общего с безумным миром Тесси Гримм. А потом мать умерла — всего несколько месяцев назад, — и Офелия взяла на себя бремя семейного наследия. Вместо того чтобы пойти по стопам матери, Офелия решила принять титул Некроманта всерьёз, став чем-то вроде кризис-менеджера для всех сверхъестественных существ, которые в последнее время появлялись на пороге поместья: ведьмы, призраки, вампиры, демоны… И Женевьева поняла, насколько наивной она была всё это время.
Участие в Фантазме — адском состязании, куда они с Офелией отправились осенью — разожгло в ней жажду знаний о потустороннем. Тогда она особо не волновалась: знала, что унаследованная от отца магия поможет ей обойти все физические ужасы и ловушки в особняке Дьявола. Но всё же было неприятно осознавать: если бы не эта сила, она, скорее всего, не продержалась бы в игре и дня.
Было множество моментов, когда Женевьева могла рассказать Офелии о своём желании учиться. Но каждый раз ей не хватало духу признаться, насколько глупо вела себя раньше. Как долго бежала от семьи. И от самой себя.
И уж точно она не была готова признать главную причину, по которой перестала презирать сверхъестественное.
Она больше не пыталась завоевать любовь мужчины, который никогда её не любил.
Громкий свист пронзил тишину — поезд приближался к следующей станции.
Флоренция. Ближайший город к её финальной точке.
Отражение Женевьевы в окне оживилось.
Она уже так близко. Совсем рядом с разгадкой… Возможно, с другой семьёй — такой же, как её.
Она запустила руку в карман накидки и достала фотографию. Нашла её в комнате матери, среди прочих безделушек из жизни, которую Тесси Гримм вела до того, как обосновалась в Новом Орлеане. Жизни, о которой даже Офелия ничего не знала.
На выцветшем снимке был мужчина, стоящий рядом с Тесси, его рука небрежно лежала у неё на плечах — в этой позе было столько естественной близости. Но взгляд Женевьевы всегда притягивали одинаковые медальоны-сердца, что висели у них обоих на шеях.
С того самого дня, как она нашла фото, в голове крутились одни и те же вопросы.
Она знала, что материнский медальон связан с родовой магией — его всегда предназначали Офелии. А этот мужчина — он тоже был некромантом? Были ли у него дети? И… были ли среди них такие, как она?
Любопытство росло годами. Пока не стало невозможно терпеть.
Она перевернула фотографию — на обороте было написано рукой матери:
Баррингтон Сильвер и Тесси Гримм
Свист пара повторился — Женевьева поспешно спрятала фото обратно в карман. Стук колёс стихал, поезд замедлялся перед станцией. Мотор гудел всё тише, пока она вставала и собирала вещи.
Хотя в приглашении говорилось, что стоит прибыть в Энчантра до кануна равноденствия, она не верила, что мистер Сильвер её прогонит. Во-первых, из-за того, с какой страстью было написано письмо — в некоторых местах чернила едва не прорвали бумагу. А во-вторых… если после всего, включая воронье проклятие, он откажется с ней говорить — она вполне может решить его прикончить.