Улыбка Баррингтона, насколько это было возможно при данных обстоятельствах, выглядела искренне, когда он поднял голос и торжественно провозгласил:
— Объявляю вас мужем и женой. — Он перевёл взгляд на сына. — Можешь поцеловать свою невесту.
Баррингтон отступил, оставив Женевьеве в поле зрения только Ровина. Её мужа.
И тогда она почувствовала это. Взгляд Дьявола.
Нокс прибыл.
Тело Женевьевы напряглось от тревоги. Она попыталась отвернуться, чтобы отыскать, где он может быть, но Ровин сжал её руку, будто говоря: сосредоточься.
Казалось, взгляд Нокса давит на неё со всех сторон. Но когда Ровин поднёс палец к её подбородку, заставляя её поднять лицо, пока их носы почти не соприкоснулись, всё это отступило на второй план.
Он медленно обвил рукой её талию, притягивая к себе.
— Готова?
Нет. Но она кивнула.
— Глубокий вдох, — сказал он.
Она послушалась, пока он склонялся ближе, их носы едва касались, и весь остальной мир исчез.
А потом его губы нашли её.
Для поцелуя, не рожденного из желания, он был… всепоглощающим. Мысли мгновенно испарились, а жара его губ сжигала её изнутри. Он вплёл пальцы в её волосы, запуская их в заколотые пряди, придавая её лицу нужный наклон. Его движения были уверенными, точными. И когда он приоткрыл губы, углубляя поцелуй, она не стала колебаться. Вкус его наполнил её рот, когда он слегка откинул её назад. Инстинктивно она вцепилась в его бицепсы, хоть и не было в этом нужды.
Когда где-то вдалеке раздался свист, именно в тот момент, когда она собиралась коснуться языком кольца в его губе, Ровин внезапно отстранился.
Она невольно издала разочарованный звук, открыла глаза, дыхание сбилось, взгляд метался по его лицу в поисках причины. И тут она вспомнила. Где находится. Что происходит. Смущённо провела рукой по волосам — её унесло слишком далеко.
А он… как всегда — камень.
Это стало последней каплей.
Как ты это делаешь? — хотелось закричать. Как тебе удаётся притворяться, что всё это не имеет на тебя ни малейшего влияния?
К её левому боку подошёл Баррингтон.
— Осталось только подписать, — произнёс он, протягивая свиток жёлтоватой пергаментной бумаги.
Наверху в золоте сияло: Свидетельство о браке. Ниже были напечатаны их имена, а под ними — две пустые строки. В самом низу уже стояли подписи: Севингтон Сильвер и Эллингтон Сильвер. Свидетели.
Ровин взял ручку — Женевьева даже не заметила, как она оказалась в руке у Баррингтона, — и быстро расписался. Затем передал ручку ей. Женевьева стиснула зубы и вывела свою подпись рядом.
С коротким кивком Баррингтон свернул документ и повернулся к присутствующим:
— Встречайте мистера и миссис Ровингтона Сильвера.
Раздались редкие аплодисменты от братьев и сестёр Ровина, после чего — скрежет стульев и негромкое:
— Пошли уже в дом к чёрту…
И вместе с остальными исчез и удушающий взгляд Нокса. Женевьева с облегчением выдохнула.
— Нокс, вероятно, на какое-то время отлучится, чтобы рассказать своим покровителям в Аду о нашей свадьбе. Но тебе нужно быть осторожнее, — начал Ровин, когда они остались наедине.
— Осторожнее с чем? — бросила она.
— С тем, чтобы не показывать свои настоящие чувства.
Женевьева отвела взгляд. В этот момент над садом ударил бой часов. Полночь.
Звук был такой резкий, что она вздрогнула.
Проводя ладонью по волосам, она пробормотала:
— Раз уж самый странный день в моей жизни окончен, думаю, пора бы уже…
Но договорить не успела. Её тело накрыла волна усталости.
— Женевьева? — позвал Ровин.
Она опустила взгляд на руки — и увидела, как зрение начало расплываться. В висках словно вспыхнули лезвия боли, перед глазами замелькали тёмные точки, а вся магия, которую она ощущала в себе, начала вытекать, исчезать.
— Ровин… — прошептала она. Даже не зная, о чём просит.
Прямо перед тем как рухнуть на землю, она ощутила крепкие руки, обхватившие её.
И его глубокий голос, прошептавший:
— Я держу тебя.
***
— Ты демон. Лучше бы я тебя никогда не встречал. А теперь ты, сука, сгоришь.
Он уронил спичку, и Женевьева закричала — но рев пламени заглушил её голос. Никто уже не услышит её крика.
ВЕСЕННЕЕ РАВНОДЕНСТВИЕ
Глава 13. ПОДСЛУШАННОЕ
Женевьева очнулась в гостиной от гулкого шума голосов за стеной и чего-то тёплого, тяжело лежащего у неё на груди. В голове всё ещё клубился туман, и потребовалось несколько попыток, чтобы она наконец смогла распахнуть глаза —