Хотя, пожалуй, это было бы не совсем честно. Ведь письмо было адресовано её матери. Ей не следовало его даже открывать.
Не говоря уже о вине за то, что именно она инициировала переписку с мистером Сильвером — за несколько месяцев до смерти Тесси, надеясь воссоединить их. Надеялась получить такое вот приглашение. Она отправила шесть писем, подписанных именем Тесси Гримм. Но когда наконец получила ответ… матери уже не было.
Лёгкий стук в дверь купе выдернул её из мыслей.
— Синьорина Гримм, — вежливо поздоровался знакомый проводник с тёплым итальянским акцентом. У него были густые чёрные волосы и молодое, открытое лицо. За время пути они перекинулись парой слов — редкие спасительные моменты общения среди тоскливого одиночества. — Хотите, я упакую вам еду с собой?
Женевьева покачала головой — есть ей совсем не хотелось.
— Нет, спасибо, Лука. Но если вы поможете с одним из чемоданов, буду признательна.
Лука кивнул:
— Конечно, синьорина Гримм.
Он поднял самый тяжёлый чемодан и вышел в коридор, дожидаясь, пока она последует за ним. Женевьева не стала задерживаться и оглядываться на душное купе — просто пошла за ним, с облегчением ощущая, что наконец двигается вперёд. В узком проходе её бедро неловко задело стену, костяшки пальцев ударились о панель, пока она пыталась поудобнее перехватить багаж.
Если в Европе что-то и бесит по-настоящему, так это то, что всё тут рассчитано на миниатюрных людей, — мрачно подумала она, — а не на мои формы и мою территорию.
Убедившись, что в коридоре никого нет, она незаметно направила немного магии по левой руке — и чемодан, и кисть исчезли.
Когда они с Лукой добрались до начала поезда, она вновь сделала руку и багаж материальными, прежде чем их заметила небольшая толпа пассажиров и работников.
С лёгким шипением двери поезда распахнулись, открывая вид на оживлённую станцию в центре очаровательного города. Яркая одежда в толпе и сладкий цветочный аромат в воздухе напоминали: весна уже здесь — несмотря на затянутое облаками небо. Ветер оказался резким, сезон в Италии казался куда более живым, чем дома.
Лука первым сошёл на платформу и поставил её второй чемодан на землю. Женевьева последовала за ним. Из-под накидки она достала кошелёк на цепочке и вручила проводнику сложенную пачку купюр.
Он тепло улыбнулся, принимая чаевые:
— Было приятно познакомиться, синьорина Гримм. Я буду скучать по вашему яркому обществу.
— Я тоже за вас переживаю, — искренне ответила она, наклоняясь за багажом. — Постарайтесь не впасть в глубокую депрессию из-за моего внезапного исчезновения из вашей жизни.
Он усмехнулся, а она уже разворачивалась, пробираясь сквозь рассеянную толпу путешественников к ряду идеально одетых мужчин у выхода со станции. Женевьева скользнула взглядом по каждому из них с притворным восхищением, ожидая, кто первым попадётся на наживку.
Первым не выдержал мужчина средних лет с густой бородой и сучковатой тростью.
— Hai bisogno di un passaggio, bella ragazza? — спросил он.
— Простите, — ответила Женевьева. — Я плохо говорю по-итальянски. Вы случайно не говорите по-английски?
— English, no, — покачал он головой, а затем поднял трость и указал ею на другого извозчика в нескольких повозках слева. — Morello.
— Grazie, — поблагодарила она и поспешила к другому мужчине.
Тот оказался весьма симпатичным, всего на пару лет старше её, с тёмными, аккуратно зачёсанными назад волосами и ореховыми глазами, которые чуть прищуривались, когда он улыбался. А улыбался он очень даже широко, как только она подошла.
— Вы Моретто? — уточнила она с обворожительной улыбкой.
— Я, — кивнул он. — Чем могу помочь?
Она с грохотом опустила свои чемоданы к его ногам:
— Мне нужно по адресу в нескольких милях от города. У меня есть карта со всеми подробностями.
Она достала из накидки нарисованную от руки карту — тоже из материнских сокровищ — и протянула ему. Он прикусил губу, и на миг она подумала, что он, возможно, не понял её акцента. Но потом заметила, как его взгляд соскользнул вправо — туда, где отец обнимал на прощание сына. Просто обдумывал её просьбу.
Над головой пронзительно каркнули.
Женевьева взметнула взгляд в небо, злобно уставившись на троицу ворон, кружащих над станцией.