– Мелани, я знаю, что ты здесь. Я знаю, что ты больна. И пришла предупредить тебя, – замогильным голосом медленно проговорила негритянка.
Предупредить меня? О чем? Шепотки в Ропщущей Обители предупреждали меня, но она не была частью этих шепотков. Она появилась позже, когда все пошло из рук вон плохо. Постой-ка, это ведь не она нашла меня, а я ее! Винсент поймал ее и привел ко мне.
А она убила Винсента.
Даже если она была посланницей Нины, лучше всего ее убить. Тогда Нина, возможно, поймет, что со мной шутки плохи, что я не позволю безнаказанно уничтожать моих пешек.
Марвин продолжал стоять в темном дворе с длинным ножом, который мисс Сьюэлл оставила на колоде для разделки мяса. Лучше это сделать за пределами дома. Не надо будет потом тревожиться о пятнах на ковре и паркете.
– Барышня, – заставила я произнести доктора Хартмана, – боюсь, никто из нас не понимает, о чем вы говорите. Здесь нет никого по имени Мелани. Сейчас Калли вас проводит.
– Постойте! – вскричала девица, когда Калли взял ее под руку и развернул в сторону двери. – Подождите минутку!
Голос ее даже отдаленно не напоминал неторопливую воркотню Нины.
– До свидания, – хором произнесли все пятеро. Цветной парень стоял сразу за фонтаном. Я уже много недель не получала подпитки.
Негритянка пыталась вырваться из рук Калли, покуда он волок ее к двери.
– Вилли жив! – крикнула вдруг она. Я заставила Калли остановиться. Все замерли. Еще через мгновение доктор Хартман спросил:
– Что такое?
Негритянка бросила на всех высокомерный, пренебрежительный взгляд.
– Вилли жив, – спокойно повторила она.
– Объяснитесь, – попросил Говард. Девица покачала головой.
– Мелани, я буду разговаривать только с тобой. Если же ты убьешь эту посланницу, ты больше не услышишь меня. Пусть те, кто пытался убрать Вилли, а теперь собираются прикончить тебя, делают свое дело. – Она отвернулась и уставилась в угол, потеряв всякий интерес и не обращая внимания на огромную лапу Калли, крепко сжимавшую ее руку. Она напоминала какой-то механизм, который внезапно выключили.
Оставшись наверху одна, если не считать общества маленького молчаливого Джастина, я в нерешительности заерзала. У меня болела голова. Все это казалось каким-то дурным сном. Я хотела, чтобы она ушла и оставила меня в покое. Нина мертва. Вилли тоже мертв.
Калли снова проводил ее к дивану и усадил.
Мы все не спускали с нее глаз.
Я подумывала о том, не использовать ли мне ее? Бывает – и довольно часто, – что в момент перемещения в чужое сознание, в мгновение овладения им, соразделяются не только чувственные ощущения, но и поток поверхностных мыслей. Если девицу использовала Нина, мне не удастся уничтожить ее обработку, но я смогу ощутить присутствие самой Нины. Если же за ней стоит не Нина, я сумела бы уловить истинную мотивировку ее поступков.
– Мелани сейчас спустится, – произнес Говард, и в то мгновение, когда она реагировала на сообщение – не знаю, со страхом или удовлетворением, – я проскользнула в ее сознание.
Я не встретила никаких препятствий. Полнейшее отсутствие противодействия привело к тому, что я мысленно чуть не повалилась вперед, как человек, пытающийся в темноте опереться на спинку кресла или туалетный столик, которых вдруг не оказывается на месте. Контакт был кратким. Я уловила запах поднимающейся паники, чувство “только не это”, часто встречающееся у людей, которых уже использовали, но которые не были как следует обработаны, и еще целый вихрь мыслей, с топотом разбегающихся в темноте, как мелкие животные. Никаких связных фраз в ее сознании не было. Мелькнул обрывок какого-то видения – старинный каменный мост, нагретый солнцем, переброшенный через море песчаных дюн и отбрасываемых опорами теней. Мне это ни о чем не говорило. Я никак не могла связать это с воспоминаниями Нины, хотя после войны мы так долго были в разлуке, что я не могла уже осознавать: где, когда и с кем проводила время моя бывшая подруга.
Я оставила мозг негритянки. Мне было неинтересно пребывать в ее сознании. Там не было никакой информации... Непонятно...
Девица дернулась и выпрямилась. Это Нина возобновляла свой контроль над ней или самозванка пыталась вернуть себе самообладание?
– Больше не делай этого, Мелани, – произнесла негритянка властным тоном, который впервые чем-то напомнил мне Нину Дрейтон. Ее манеру приказывать.
В гостиную со свечой вошел Джастин. Пламя осветило лицо шестилетнего ребенка снизу, и каким-то образом игра света сделала его глаза безумно старыми.
Негритянка посмотрела на него, как норовистая лошадь, вдруг заприметившая змею.
– Здравствуй, Нина, – сказал мальчик моим голосом, ставя свечу на чайный столик. Девица не дрогнула.
– Здравствуй, Мелани. А ты разве не хочешь поздороваться со мной лично?
– Я не расположена к этому в данный момент. Возможно, я спущусь, когда ты сама придешь ко мне. На губах негритянки мелькнула слабая улыбка.
– Мне будет несколько сложновато сделать это.
Все завертелось у меня перед глазами, в течение нескольких секунд я была способна лишь на то, чтобы сохранять контроль над своими людьми. “А что, если Нина не умерла? Что, если она была всего лишь ранена?"
Но я же видела дыру у нее во лбу! Ее голубые глаза вылезли из глазниц.