Рей вышла из душа, заварила себе матэ, и, продолжая наслаждаться тишиной, улыбнулась, окидывая взглядом сад, ведущий к пляжу. Она ни капли не жалела, что пришлось улететь из Овера ближе к концу прошлого года. Работа Бена слишком часто заставляла его летать в Вашингтон, и девушка сама решилась предложить переезд. Видеть мужчину уставшим после многочасового трансатлантического перелета было невыносимо. Рей очень хотелось, чтобы его новая должность приносила Бену удовольствие, ощущение собственного достоинства, а не раздражение, потому в один прекрасный день сказала, что хочет вернуться туда, где всё началось. Бену не стоило больших усилий решить вопрос с её возвращением в страну – теперь она была официального его женой, у него был другой уровень отношений с правительством, и проблемы даже не возникло. Они продали дом на Мадейре, в который Рей не хотела возвращаться – ей было плевать на свежий ремонт в детской и на патио над океаном. Она ненавидела место своих болезненных воспоминаний. И нашли чудный уголок под Энсинитасом. Единственное, что Рей удивило – это насколько она не угадала желание Бена жить подальше от всего мира. Она думала, они поселятся в каком-то уютном домике, увитом зеленью, стойкой к жаре, но Бен настоял, и они приобрели просто-таки огромную территорию, на которой был и домик, и деревья, и свой пляж. Конечно, он мотивировал всё безопасностью. Рей знала – начни она возражать, он бы тут же придумал какую-то отговорку, вроде так правительство считает нужным. Но желание жить вместе с ней в таком уединении было лишь его желанием. В своем счастье Бен Соло ценил приватность. Ему не хотелось соседских посиделок с неловкими вопросами, посторонних людей на пляже, когда он дурачится с сыном, и уж точно неожиданных визитов заблудившихся туристов. Их дом был их крепостью во всех смыслах этого слова. Рей, любящая в выходной гулять на маленьком рынке, не возражала – там шума от туристов и торговцев было предостаточно. Ей общения хватало, когда она летала на все эти конференции Blizzard, на всех её онлайн совещаниях, а когда начинался кранч, то она вообще благодарила Бена за такую грамотную идею спрятаться от всего мира, ведь можно было опустить крышку ноутбука, погрузиться в тишину сада и ни о чем не думать хотя бы пятнадцать минут.
Девушка потянулась и направилась-таки в сторону пляжа, прихватив шляпу. Думала о том, что последние десять месяцев, в контраст прошлому году, были очень необычными. В них было место всему – и счастью, и непониманию, и ссорам, и примирениям. Радовало, что не нашлось места лишь для отчаяния и боли, хотя порой очень хотелось встряхнуть Бена, потому что очень хороший солдат равнялся очень неприспособленному мужу.
Не в плане, что Бен не мог прибить гвоздь в стену. В принципе, она об этом никогда и не просила – им достался отличный дом, без необходимости бить по нему молотком. Но для того, чтобы светлые стены стали их гнездом, а не только крепостью, приходилось стараться.
Сложно было на их первое Рождество, которое они встречали здесь, ещё среди коробок и воя ветра, например, объяснить Бену Соло, что ёлка – это, черт побери, обязательно. Это не «да ладно», это «невероятно важно». Что да, она могла и сама съездить в торговый центр, чтобы выбрать игрушки на эту самую ёлку, но вдвоём это куда интересней, так строятся их семейные традиции. Что да, внешнюю гирлянду на окна и крышу нужно вешать даже когда нет снега, и их дом никто не видит. Все это было Бену настолько непонятно, что Рей утром двадцать третьего декабря просто хотелось задушить его той гирляндой, которую он так и не успел повесить. Задушить не получилось, а вот секс среди мигающих лампочек вышел потрясающим. Рей тогда сидела на полу и проверяла, насколько хорошо они светятся, и бодрый после утренней пробежки Бен вдруг заинтересовался гирляндой настолько, что они за наслаждением друг другом едва так и не позабыли, зачем она вообще была им нужна. И едва к вечеру успели её повесить. Девушка закусила губу, вспоминая. Да, какую-то традицию они таки сотворили. Немного нестандартную, и детям о такой не расскажешь, когда подрастут, но это было по-рождественски сказочно.
Такие сложности, возникающие из непонимания Беном человеческих вещей, встречались довольно часто. Перед первым днём рождения Тео он всё не мог принять, что же Рей так суетится – в конце концов, ну какая разница, будет у малыша торт с базиликом внутри или с грушей. Мужчина тогда, пожав плечами, выдал, что Тео ведь все равно не будет есть торт, а лично ему вообще ни тот, ни другой вариант не нравятся, и, может, ну его, этот торт, лучше «давай выберем какой-то практичный подарок». В такие моменты Рей просто на стену лезла. Она не понимала, как такой внимательный, щедрый и любящий мужчина не мог принять обычные вещи. Но это были её Бен Соло и их история, в которой они все время строили свою семью, прикладывая не меньше усилий, нежели во время пробежки по песку – то есть, больше, чем остальные люди. И, со временем, Рей перестала злиться, эти моменты, эта их разносторонность начинали её тешить и смешить. Она нарочно порой поддразнивала Бена, и ей нравилось видеть растерянность на его лице и слышать этот восхитительный вопрос «зачем»? Зачем делать так? А так? А так? А точно колпак на день рождения Тео нужно надевать на голову? А можно не надевать? А что, правда игрушечный автомат - плохой подарок? А почему? А ты уверена? Рей, зачем это, то, и что такое твое “хюгге”, и зачем нам свечки с ароматом корицы на террасе? Он порой спрашивал не меньше Тео, который находился в восхитительном периоде познания мира, что выражалось в его тыкании пальцем во все подряд и любопытном «а?».
Порой, глядя на их лица, полные удивления, Рей точно могла сказать – да, это точно отец и сын. Оба словно одновременно узнавали эту жизнь.
Бывали у них – к счастью, все реже – и тяжелые моменты. Например, абсолютно ужасный День Благодарения в Овере, когда она чирикала, а мрачный Бен даже не пытался втянуться в атмосферу. В конце концов, терпение Рей закончилось, и ужин мужчина закончил в одиночестве. Злой. Потом, правда, принес ей тыквенный пирог, и они, сидя на своей постели, куда падали крошки, говорили, пытаясь перескочить этот заскок. Бен сказал, что ему сложно веселиться в день, когда его чуть не убили пару лет назад. Неприятно вспоминать тот День Благодарения, когда Рей старалась, а он прилетел с войны. Те воспоминания о своих жестоких приказах до сих пор мучили его, и лишь год спустя, в дождливую ночь, опустившуюся на французскую деревушку, он поведал ей то, чего никому не рассказывал. Признался, что готов был мир взорвать от злости, что, в принципе, и делал. Рей слушала. Кивала. А потом молча заварила чай, перестелила постель и забрала его душу в свои объятия. В ту ночь, полную его боли и сожаления, они не занимались любовью. Сплетаясь телами, они слушали дыхание ночи, которая стучалась в окно. Рей уже мысленно пообещала себе больше никакого Дня Благодарения, когда Бен, неожиданно повернувшись, сказал:
- Единственное, за что я благодарен этому миру – это вы с Тео. Рей, ты спасла мне жизнь.
Говорил он. Плакала она. Потому что была его сердцем. А он был её скалой. Утром они, босые, сидели на своей очаровательной кухоньке, где в углах лежали тени вчерашних признаний, доедали холодную индейку и были спокойны среди букетов красно-коричневых хризантем и золотых тыкв, которые Рей расставила перед праздничным ужином. Девушка задумчиво тогда облизнула пальцы, чем вызвала улыбку Бену. Она знала – таких ночей будет много. Очень много. Но, если после каждой будет рассвет, полный надежды и прощения, однажды гнев Бена, старый, как грехи мира, пройдет. И потихоньку он проходил, хоть порой Рей наталкивалась на его тяжелый взгляд или мрачное молчание.
Девушка, наконец, сошла с тропы воспоминаний на пляж. Улыбнулась. Открыто. Довольно. Как кошка.
Под ярким зонтиком сидел Тео, занятый своими необычайно важными делами. Из воды как раз выходил Бен. Девушка ощутила прилив радости, глядя на высокого мужчину, который, наконец, имел возможность созерцать океан, сколько ему было угодно, и заниматься серфингом, который он, как оказалось, очень любил в юности. Рей подозревала, что Энсинитас мужчина выбрал для проживания именно потому, что это было одно из лучших мест в мире для занятия сёрфингом.