―――――――――――――――――――――――――――――――――――――――
¹ городок (валл. tref)
понять, что не намерена вмешиваться в и без того тягостную жизнь их поселения, хоть его территория и прилегала прежде к Дин-Биху, и готова будет защищать их, если вассалы Гвинеда вернутся с местью раньше времени.
Солнце наконец выглянуло из-за гор, что на обратном пути возвышались от путников уже ошуюю. Оседланные ими лошади неторопливым шагом провожали вереницу телег, нагруженных продовольствием и запряженных вьючным скотом. В знак любезности новая управительница крепости огульно скупила у крестьянства все уготованные ими на продажу излишки перед тем, как оставить ущелье. В теперешний момент ее и ее попутчика вновь окружало нелюдимое обилие порыжевших крон.
— Беспечно всё ж таки соваться в дикую глушь вовсе без оружия.
— Вот на то мне и ты в сопутниках.
— Но отчего один я? Да и отчего я именно, раз пошло на то?
— Ратоборца способнее в дружине не сыскать, Бодо, только и всего. В цене ты, на мой подсчет, не уступишь троим опытным тэ́нам, пусть и сам будешь один. Хочешь сказать, я могу утаивать каких-то других причин? Опять?
— Нет, конечно нет, — спохватился он, своей растерянностью не приличествуя зрелому возрасту.
Кочевавший по небосводу косяк птиц прокликал мимо них, чем-то заполняя бессловесную паузу.
— Скорее восточнее, чем южнее отсюда находится вольное подворье, — делилась она тем, что смогла разузнать у местных. — Заполдень съезжаем и туда, пропитаньем там снабдимся еще вяще. Дальше к северу, если, по словам серфов ¹, придерживаться берега, до сих пор населяется старое святилище бриттов, именитое в народе яко Древние камни. Завтра я отправлюсь на его поиски в одиночку.
— Позволь, Фриде…
Собеседница покосилась на него негодующе.
— Дукс… я имел в виду. В глубинах королевства Гвинед числа не будет патрулям здешних галлецианцев, когда до их вождей дойдут вести о вмешательстве Уэссекса. Это куда рискованней прогулки по близлежащим деревням. Позвольте хотя бы мне сопровождать вас, как и днесь.
— Сакса за ремнем мне будет довольно. Верхом и с клинком в царстве смертных просто так не пропадают.
— И всё же…
— Я знаю и помню эти земли. С ранних лет я находилась с ними в разлуке, и вот наконец заполучила шанс воссоединиться. Завтра я отправлюсь на его поиски в одиночку, — добившись на его лице смирения, она добавила: — Твое беспокойство, кажется, начинает переходить условленные между нами границы.
— Приношу извинения.
Бодо прекрасно понимал, что череду всех этих принижений навлек на себя сам, и поэтому не многое мог сделать последним в противовес. А еще к этому моменту он знал, что не одному ему уже становилось заметно, как суровеет юная полковница, некогда одинаково небезразличная к каждому. Разумеется, пройти путь от морской паломницы-голодранки, что вынуждена была седлать волны судьбы и испытывать дарованной Богом удачи, к знатной леди крупнейшего королевства в былой Гептархии англов мало кому удастся без изменений: внешних и, что всего важней, внутренних.
Весной в Скандинавию за ним вернулась совсем не та брани не знавшая сестра монастыря, с которой он познакомился на палубе «Воден Рика» позапозапрошлой зимой. Что уж говорить о ней в настоящее время, командовавшей целым войском, одолевшей в смертельных поединках языческого берсеркера и конунговского бастарда. Девушка двадцати лет и одного года менялась на глазах, подобно едва одноцветному в течение года пейзажу.
* * *
Настал следующий день. Как и задумывала, Фридесвида сунула за подпояску своей туники туповатый охотничий сакс и покинула форт в обществе лишь невнузданного пони, а стражи-англосаксы заперли за нею ворота, не задавая лишних вопросов. Взошедший на крепостную стену, Бодо который раз беспомощно проводил ее глазами в даль. Ощущение своей малозначительности для нее на фоне иных вещей щадило его всё меньше.
Кантабрийский воин не оставлял поста что днем, что ночью, от зари до зари он в трепетном чаянье выискивал в яркоокрашенной роще намек на возвращение всадницы, прерываясь только на пищу и поденное упражнение новобранцев. Аквитанские дозорные, что патрулировали стены с переброшенными чрез рамена сумами из-под сулиц, всегда немо переглядывались за его спиной. Не то чтобы остальных сохранность их предводителя заботила меньше. Поведения своего, сказать честно, Бодо и сам затруднялся истолковать. Быть может, его одного это действительно заботило как-то по-особенному?