Но невелика цена слову без дела. (Хотя писарка-тавернщица, чёрт побери её, считает, вестимо, по-другому.) А потому поколь я с тобой прощаюсь, премилейшая Адда, но уверяю, что не раз тебе ещё предстанет держать в своих руках весть от меня,
Ревностнейшего поклонника твоих красоты и кредо,
Регинхарда
Симбел: Октябрь, 870 от Р. Х.
Первой причиною бед и первым к гибели шагом
Был тот день. Забыв о молве, об имени добром,
Больше о тайной любви не хочет думать Дидона:
Браком зовет свой союз и словом вину прикрывает…
Ibid, стихи 169-172
Кисти Брунгильды, напротив, сплошь усыпанные невзрачными ссадинами с тех самых пор, как она покинула родную Доккингу, плели не первую косу в белесой голове ее сестры по судьбине. За без малого уже половину месяца волосы той так привыкли быть расплетены, что посвивались локонами, сродни орнаментам изгнанных из Дин-Биха кельтов. Обладательница их со спокойствием на душе и ослабленной в поясе одежде утопала в спинке престола, которому недолго еще оставалось служить последней седалищем.
— Мы так редко говорим с тобой со времен последнего приплытия в Энглаландию, — решилась она всё же нарушить тишину в согретых покоях палаты. — Со времен хольмганга, сестра.
Ссаженные руки рыжеватой фризки на мгновенье замерли.
— Я пойму, если ты винишь меня в его смерти.
— Нет же, ей-Богу, вас я совсем не…
— Не проходит и дня, чтоб это не гнело и меня тоже, — договорила Фридесвида, за кротостью собеседницы разоблачая припрятанную обиду.
— Нет, он не заслуживал и йоты моей любви, — с напущенным безразличием та вернулась к уходу за мореплавательницей, что последними днями позапрошлого февраля приняла ее под свое крыло со всеми остальными уроженцами Фризии. — Эгиль сам навлек на себя такой конец.
— К несчастью, мы обе понимаем, что над собственными страстями не властны. Что тех лишь противоречиво одаряем любовью, кого не следует вовсе. Недавно я стала спрашивать себя, не испокон ли веков в этом удел всякой женской души?
— Во всяком случае, я рада, что вы способны понять меня, — секунду еще она повременила продолжать. — Бодо. Так ведь?
Безотрадный вздох ответил на ее вопрос сам собой.
— Я всегда догадывалась.
— Мне важно дознаться у тебя кое-чего… Узнай ты вдруг, сердечная подруга, что я во всём исконном Семицарствии англов намереваюсь прозваться «бретвальдой», каким бы было твое слово для меня?
— Что ж, моя леди, я волновалась бы и болела за вас душой. Истории наших народов сказывают нам, что власти частит растлевать ее обладателей. И всё ж таки, в конце концов, меня тешат милость и рассудительность, проявленные вами как предводителем стены наших щитов. Но желаете ли вы сказать этим, что повод волноваться у меня есть?
— Мне важно было дознаться. Только и всего.
Брунгильда выбрала поверить в это. В какой-то момент покончив с начатым, она завила плетеные пряди несколькими венками и отняла ладони от ее макушки, со словами:
— Будьте уверены, ни одной знатной жены и дочери на этом симбеле краше вас не сыщется.
Вставши, управитель крепости подошла к блюдцу с колодезной водой, в которой еще этим утром умывала лицо, а сейчас могла оценочно посмотреться в свое отраженье.
— Спасибо, Анна.
— Леди?
— Брунгильда, то бишь, — сообразила она. — Ох, извини меня…
— Не обессудьте, но больно уж часто вы читаете этой книги, — обратила та взор к настольной «Энеиде», пролистанной уже почти до самого конца.
— Скажи, ты всё ж уверена насчет платья?
— Безусловно. Оно всё одно пойдет вам больше, чем мне, — беглая рабыня зашагала к спальному покою, что вершил вытянутый в длину зал напротив входа и отделялся от первого льняной занавесью. — Пойдемте же.
Так и не отвыкший держать круглосуточного караула, Бодо из Кантабрии, всё ж еще во всеоружии и сбруе день и ночь, провожал тот краешек уходящей вечерней зари, что был виден ему с северной и даже малость восточной стороны стены. Пронырливый и легко одетый женский силуэт подкрался к нему сбоку не замеченным до последнего.
— И неотложно, по-твоему, отправляться ночью? — опередил он ее словом, не отрывая взора от горизонта.
— Телеграмма с призваньем прибыла не так давно, да сам гонец, одначе, мог запоздать, — объяснила Фридесвида. — Верхом отсель до Чиппенхэма доберемся вдвоем не раньше следующего вечера, и то, если выедем прямо сим часом. Остается надеяться, что торжество затянется хоть бы до той поры.