В этом отношении, возможно, особенно показательными были бы данные по металлургии, но, к сожалению, места соответствующих производств на древних поселениях пока не обнаружены в отличие от самих медных предметов. Помимо проколок, булавок и пронизок, в их числе имеются пила, нож с намечающимся черешком, плоский односторонний топор-тесло и дротики ромбовидных очертаний. Специальный анализ показал, что медные предметы среднего энеолита изготовлялись из меди, выплавляемой из руды. Отмечается внедрение новых приемов обработки металла — производится наклепка рабочей части изделий, отмечены попытки использовать для литья закрытые формы (Терехова Н.Н., 1975а, с. 7). Очень важен прием заключительного разупрочняющего отжига, производившегося после холодной ковки. В результате такой обработки изделия становились менее ломкими (Черных Е.Н., 1962). Находки украшений из золота и серебра показывают, что в обработку поступили и эти металлы, т. е. местными мастерами была решена задача температурного режима, освоены особенности рудной базы. Правда, рудные источники находились вне Южного Туркменистана, скорее всего на территории Ирана. Таким образом, несмотря на отсутствие местной рудной базы, анауский очаг металлургии достиг в IV тысячелетии до н. э. высокого уровня технического развития.
Вместе с тем регулярное функционирование этого очага требовало налаженной доставки сырья, что, безусловно, стимулировало развитие обмена, превращая его в регулярно действующий инструмент первобытной экономики. Об этом свидетельствует и широкое распространение украшений из лазурита, поступавшего из месторождений Северного Афганистана. Именно в пору Намазга II получают распространение лазуритовые бусы. Судя по заготовкам, лазурит поступал в виде сырья и уже затем обрабатывался местными мастерами. Этот минерал высоко ценился на всем Древнем Востоке. Через территорию, занятую энеолитическими общинами юга Средней Азии, проходил международный путь, по которому лазурит доставлялся в Иран, Месопотамию и далее на запад, вплоть до Египта (Сарианиди В.И., 1968).
В пору среднего энеолита сохраняются два основных типа поселений — небольшие и средние. Более того, изучение памятников Геоксюрского оазиса ясно показывает, что они образуют своего рода иерархическую структуру, когда более крупный поселок, в данном случае поселение Геоксюр 1, был центром оазиса, включавшего, помимо него, еще семь небольших селений (Сарианиди В.И., 1962б). Последние, раскопанные в значительных масштабах, были застроены однокомнатными прямоугольными или овальными в плане домами с отопительными очагами, продолжая в этом отношении раннеэнеолитическую традицию (табл. XVII). Ялангачдепе насчитывало семь-восемь таких домов и, видимо, было населено тем же числом малых семей. На Муллалидепе одновременно функционировало 17–20 жилых домов. Черты коллективности, общественного единства здесь достаточно ярки. Поселки имеют общие зернохранилища и общее святилище, видимо, служившее одновременно местом собраний и именно в это время формирующееся как особый тип здания, выполняющего специфические функции. Иногда однокомнатные сооружения были вплотную пристроены друг к другу, образуя прототип многокомнатного дома. Однако в отличие от домов-массивов позднего энеолита целенаправленное их сооружение именно как многокомнатных домов не наблюдается: они как бы складываются стихийно. Возможно, уже в этот период повышается значение большесемейной общины в структуре общества, но она еще не имеет своего четко обособленного жилища. Судя по разведочным раскопкам, такова была и застройка крупного поселения Геоксюр 1, все население которого, исходя из коэффициентов застройки мелких поселков, составляло 2000–3000 человек (Массон В.М., 1964в). В целом число жителей Геоксюрского оазиса в пору среднего энеолита может быть ориентировочно определено как 4000–5000 человек. Возможно, оно образовывало самостоятельную племенную единицу.