Рис. 9. Позднеэнеолитические терракотовые статуэтки с Карадепе.
1 — из коллективной гробницы; 2 — из богатого погребения.
Другие дополнительные детали встречаются реже. К их числу относятся окрашенные или налепные ожерелья (на шее) и браслеты (на лодыжках). Нередко ожерелья изображаются двойной линией; на крупной статуэтке с Ялангачдепе точками переданы три нитки бус, а двумя сплошными полосками еще два каких-то других вида шейных украшений, возможно, гривны. Сопоставление названных деталей со стандартными наборами погребального инвентаря, содержавшими ожерелья из бус, демонстрирует стремление древних мастеров подчеркнуть особую пышность и богатство воспроизводимых в терракоте женских персонажей. Не вполне ясна семантика косых линий или овальных налепов на торсе. Магические символы, поддающиеся интерпретации, наиболее редки. К их числу относятся фигуры козлов, в разной степени схематизированные и, видимо, связанные с особой ролью этого животного, сохранившего традиционную символику древнего тотема. На бедре фигурки, найденной у стены коллективной гробницы Карадепе, изображена ползущая вверх змея (рис. 9, 1). На ряде статуэток, происходящих с ялангачских памятников, можно видеть двойные и одинарные круги с точкой посередине, символизирующие, согласно наиболее вероятному толкованию, солнечный диск. На одной целой статуэтке изображено 15 таких кругов, что, по мнению И.Н. Хлопина, могло передавать аграрный календарь древних земледельцев, предусматривавший деление года на 15 месяцев по 24 дня в каждом (Хлопин И.Н., 1964б, с. 106).
Терракоты на среднеазиатских памятниках эпохи энеолита в подавляющем большинстве найдены в перемещенном состоянии и к тому же фрагментированы. Было высказано предположение, что фрагменты терракот с магическими целями закладывались в бытовые очаги (Хлопин И.Н., 1964б, с. 162), но если упоминаемые факты и не случайны, то все же этот обряд не получил массового распространения. Более существенно нахождение превосходной женской статуэтки в богатом погребении на Карадепе и уже упоминавшейся фигурки со змеей близ коллективной гробницы на том же памятнике. Случаев находок целых статуэток в древних святилищах пока нет, однако не исключено, что сцена поклонения такому священному образу воспроизведена на одном из фрагментов расписной керамики, обнаруженном на Карадепе. Здесь сохранились части двух человеческих фигур, обращенных лицом друг к другу. Между ними изображена характерная для позднего энеолита терракота с тяжелыми прямоугольными плечами, подтреугольной «птичьей» головкой, в сидящей позе. Вероятно, это сцена поклонения, причем, судя по относительному масштабу, бывшая объектом поклонения фигура достигала в высоту трети человеческого роста (Массон В.М., 1959а). О существовании крупных антропоморфных скульптур свидетельствует выточенный из мрамора торс с Намазгадепе. Аналогичные изображения женских скульптур в росписи отмечены еще в нескольких случаях. На том же Карадепе имеется фрагмент сосуда, где воспроизведение такой статуэтки сопровождается рисунками птицы и, возможно, пятнистого животного (Массон В.М., 1960б, с. 441, табл. XXII, 2), а на дне чаши с Алтындепе оно помещено рядом с изображением извивающейся змеи (Кожин П.М., Сарианиди В.И., 1968, с. 36). Наконец, на Алтындепе в 1976 г. было найдено пряслице с воспроизведением двух таких фигурок, разделенных полукрестами. Названные факты не оставляют сомнений в том, что терракотовые женские статуэтки среднеазиатского энеолита являются культовыми объектами, своего рода идолами, воспроизводящими образ женского божества, покровительницы плодородия, богини-матери. Не исключено, что началась дифференциация этого в целом сложного и полиморфического образа, о чем свидетельствует дважды повторившееся соединение женской терракоты с образом змеи, к тому же в комплексе с погребальным сооружением (ипостась хтонической богини подземного мира?).