Наконец, группа древнейших оседло-земледельческих памятников обследована на территории Армении, в частности на Араратской равнине. Это поселения Техут, Шангавит (нижний слой), Адаблур (Кзяхблур), Цахкунк, Хатунарх и др. (Торосян Р.М., Микаелян Г.А., Даведжян С.Г., 1970, с. 386; Сардарян А.А., 1967, с. 278–281). Наибольшую известность получило Техутское поселение близ г. Эчмиадзина, раскопки которого проводились в 1965–1968 гг. (Мартиросян А.А., Торосян Р.М., 1967, с. 52–62; Торосян Р.М., 1971; 1976).
Отмеченные памятники Южного Кавказа представляют значительный культурно-хронологический пласт, предшествующий «куро-аракскому энеолиту» и характеризующий развитие в Закавказье древнейших форм земледелия и скотоводства и основанной на производящем хозяйстве оседло-земледельческой культуры. В настоящее время известно уже более 70 памятников этой культуры на территории Закавказья — от крайнего юга до его северо-восточных районов. На ряде этих памятников слои, характеризующие древнейшую раннеземледельческую культуру, перекрыты слоями «куро-аракского энеолита».
Крайне важно и знаменательно, что близкие в культурно-хронологическом отношении памятники выявлены и в северной, пограничной с Закавказьем части Кавказа. Это, прежде всего, поселение Гинчи в Горном Дагестане, исследованное в середине 60-х годов М.Г. Гаджиевым, где ранний слой также перекрыт слоем с материалами «куро-аракского энеолита» (Гаджиев М.Г., 1966, с. 55–61; 1980а, с. 8–9). К энеолитическим памятникам, обследованным на данной территории, относятся также поселения Гапшима, Верхнее Лабкомахи и др. (Гаджиев М.Г., 1975, с. 18–22; 1980 б, с. 8–27; Давудов О.М., 1973, с. 123).
Такова в общих чертах краткая история открытия и полевого изучения памятников древнейших раннеземледельческих культур Закавказья и Северо-Восточного Кавказа. Открытие и первые итоги раскопок этих памятников, надо сказать, сразу же привлекли к себе серьезное внимание и вызвали широкий интерес исследователей не только в нашей стране, но и за рубежом.
Введение в научный оборот материалов отдельных раннеземледельческих поселений представляло собой не просто их публикацию; оно сопровождалось серьезными попытками культурно-исторической интерпретации данных памятников, в частности осмыслением характера представленной ими культуры (или культур), определением ее (или их) ареала. Полученные для некоторых поселений Азербайджана и Грузии радиокарбонные даты позволили поставить и решать вопросы хронологизации древнейшей оседло-земледельческой культуры Закавказья. Наличие в ряде комплексов образцов расписной керамики и глиняной антропоморфной пластики способствовало как уточнению датировки культуры в целом и отдельных групп ее памятников в частности, так и установлению характера и путей осуществления связей раннеземледельческих общин Южного Кавказа с племенами сопредельных областей Передней Азии.
На отдельных раннеземледельческих памятниках Закавказья, в частности на поселении Арухло I в Грузии, были проведены специальные работы с целью исследования палеогеографии края, а также древнейших ирригационных сооружений (Чубинишвили Т.Н., Челидзе Л.М. и др., 1973, с. 13–15; Мацхонашвили К.Г., 1979, с. 32–34; Колесников В.И., 1979, с. 35–38). Изучение палеоботанических и остеологических находок и отдельных категорий археологического материала отмеченных памятников дало основание как для общей характеристики экономики, и в первую очередь ее важнейших отраслей — земледелия и скотоводства, так и для суждения о культивировавшихся на Кавказе в эпоху энеолита злаках, видах домашних и диких животных (Нариманов И.Г., 1977, с. 56–58; Чубинишвили Т.Н., Челидзе Л.М., 1978, с. 55–66; Гаджиев М.Г., 1966, с. 55–56; Лисицына Г.Н., Прищепенко Л.В., 1977, с. 61–67; Межлумян С.К., 1972, с. 44–50; Бендукидзе О.Г., 1979а, с. 39–44; 1979б, с. 61–64).
Специальному исследованию (технико-морфологическому анализу и статистической обработке) подверглись некоторые категории инвентаря энеолитических памятников Восточного Закавказья, например, такая многочисленная группа материала, как каменные орудия (Аразова Р.Б., 1974; Коробкова Г.Ф., Эсакиа К.М., 1979), а также проблема планировки и жилой архитектуры поселений Южного Кавказа в V–III тысячелетиях до н. э. (Джавахишвили А.И., 1973). Выделение стратифицированных объектов и послойное изучение содержащегося в них археологического материала позволили наметить относительную периодизацию древнейших раннеземледельческих памятников Восточного Закавказья (Кигурадзе Т.В., 1976). Наконец, сделаны попытки воссоздать общую картину культурно-исторического развития Кавказа, в частности Закавказья, в эпоху энеолита (Мунчаев Р.М., 1975), определить этническую принадлежность населения Южного Кавказа в V–IV тысячелетиях до н. э. (Джапаридзе О.М., 1976).