Благополучный ребенок в благополучной семье тоже иногда капризничает. Педагоги говорят: это он выясняет границы своей власти в семье, самоутверждается. Пусть, но факт в том, что ребенок безо всяких видимых причин вдруг находит повод к слезам, горю.
«Ах, боже мой, какой я несчастный, я никогда не видел, как человек падает с шестого этажа», — пожаловался Гаврош.
Самая отчетливая форма сознательного стремления к страданию — «косметическая ложь» (термин психологов): взрослый разумный человек приукрашивает свою биографию, чтоб лучше и значительнее выглядеть, обычное дело. И девушки часто придумывают в прошлом возлюбленного с трагической судьбой, слагают душераздирающую легенду о своей любви — и сами плачут, рассказывая ее подругам и знакомым! Какие мотивы ни выдвигай — тщеславие, неудовлетворенность — фактом остается желание пострадать. Искренне плачут, аж сами верят!
Пусть каждый повспоминает свою жизнь повнимательнее. Сколько он дергался, нервничал, переживал, страдал! Много лет прошло — и удивляешься, даже понять не можешь: из-за чего?! Ведь все было неплохо, терпимо, в пределах нормы — и из-за неважных, в сущности, мелочей и обстоятельств. Боже мой, чего я, дурак, с ума-то сходил, портил жизнь себе и близким. Хорошо еще от многих непоправимых глупостей удержался: не убил, не разругался насмерть, не застрелился. Ну обманули, ну обидели, ну что-то было не так, как мне в тот миг хотелось, но ведь все это в сущности так неважно!
И что, осознав это, ты перестанешь дергаться и будешь жить дальше спокойно и мудро? Черта с два. Вспомнишь о прошлом или представишь наперед какие-то раздражающие вещи — и кажется, что можешь переносить все спокойно. А случится сейчас — точно так же дергаешься и страдаешь. А вот нервы такие. Темперамент такой.
В любом случае переживать и нервничать — вредно, ненужно, это портит тебе жизнь и мешает достичь цели. Ты это отлично знаешь. И продолжаешь дергаться.
Разум понимает, что большинство поводов к дерганью, к страданиям — именно неважные поводы. Не причины. Сам же себя накручиваешь обычно.
Причина в другом. Есть способность к страданию. А способности без потребности не бывает. Вот иногда нервной системе пострадать требуется. Способность предполагает возможность своего применения. А если человек что-то может применить — он это применит, будьте спокойны.
Внешне потребность по отношению к способности первична. Через потребность о наличии способности и узнаем.
ИСКУШЕНИЯ. Каждому известно то, что называется искушениями. Сейчас мы имеем в виду такие искушения, когда вдруг что-то подталкивает тебя как бы и не хотеть, но вот задумываться, как бы и не собираться сделать, но вот представляешь себе будто делаешь — что-то неправильное, неприличное, нехорошее, ужасное, чего делать не надо, нельзя, невозможно, противоестественно вроде.
Самый невинный пример — академик Ландау признавался, что при виде вращающегося вентилятора ему всегда хочется бросить в лопасти сырое яйцо, и посмотреть, что будет. А не бросал…
Обычное искушение — шагнуть вниз с высоты. Известно: высота манит полететь вниз. С балкона, с горы. Знакомо каждому. Страшно, жутко — а манит, и представляешь себе, как это просто сейчас сделать.
Почему, зачем? Ведь это смерть, а умирать он сейчас, стоя на балконе, отнюдь не хочет. (Есть точка зрения, что смерть вообще манит. Это отдельный разговор.) А вот сделать такое — подмывает, и холодок внутри от того, как легко и просто это сейчас сделать.
И приходит эта мысль и этот холодок сами по себе.
Когда подпивший дядюшка Хо Ши Мин прилюдно запустил руки в декольте Валентине Серовой и схватил ее за большие сиськи — он не удержался от искушения приятного и естественного. Скандал замяли. Когда довлатовский брат пописал из окна на директора школы — это было искушение хулиганское, его исключили. А когда один мой приятель изнасиловал одноклассницу, а другой воткнул красивый блестящий нож в живот случайному прохожему — они уже последовали искушениям крутым, п р е с т у п и л и. Оба мне потом признавались, что не собирались этого делать, не хотели даже — а вот подмывало что-то внутри: ведь это так просто взять и сделать, не может быть, неужели.
И более того, более того! Почему каждый иногда растравляет себя картинами горя и смерти любимых людей? И — вечная проблема психоаналитиков — любой человек, пусть очень редко, пусть запрещает себе даже думать об этом — иногда, ужасаясь противоестественной кощунственности своих мыслей — не мыслей даже, а картин в мозгу — представляет, как он убивает своих родных. На какой-то миг кухонный нож в его руке повергает его в кошмар: как просто воткнуть его в сидящего рядом человека. Как просто обрубить ему пальцы. Как просто отрезать голову; а потом еще можно поставить ее на тарелку и смотреть. Как просто приподнять и выкинуть в окно, с верхнего этажа.