«Могу ли я вам что-нибудь принести?»
«Нет, спасибо. Ты уверен, что с ним всё в порядке?»
«Он идеален». Медсестра кивнула, улыбнулась ей и ушла.
Кара села на краю кровати, свесив ноги, и уставилась на колыбель. Ей хотелось обнять его сейчас, посмотреть, как он облизывает губы, как тем утром, когда она пела ему шотландскую балладу, но она заставила себя подождать ещё немного. Вместо этого она подумала о серии картин маслом с виноградниками Тосканы, которые почти закончила для приёмной нового вашингтонского офиса Alonzo Group.
Один из вице-президентов сказал ей, что это именно то, чего они хотели, и она была в восторге. Она представила себе все портреты Алекса, которые нарисует. Жизнь была прекрасна.
Ужас, пережитый ею накануне, невольно нахлынул на неё. Она не могла от него избавиться, пока не могла, сидя на стуле, обмотанная скотчем, беспомощная, в ужасе от того, что не смогла защитить своего ребёнка, потому что осталась одна по собственному выбору. Но сейчас он не мог причинить ей вреда. Он был в коме на третьем этаже, заверила её медсестра.
Его прозвали Джоном Доу, потому что у него не было при себе документов. Кара знала, что ей придётся снова обратиться в полицию, рассказать всё, что она помнит, но не сейчас.
Она снова взглянула на люльку и улыбнулась. Алекс спал ангельским сном.
Она выскользнула из кровати и тихо подошла к его колыбельке. Наклонившись, она приподняла светло-голубое одеяльце, почти закрывавшее его маленькое лицо, чтобы взглянуть на свой дар Божий.
9
«Я спросил, что ты здесь делаешь». Голос Майера звучал достаточно спокойно, и это было приятное изменение. Возможно, он не собирался вытаскивать оружие.
Савич поднялся. «Добрый день, детектив. Я пришёл посмотреть, как дела у Джона Доу».
«Он в коме, чёрт возьми, вот как он себя чувствует». Майер шагнул вперёд и остановился. «Вы могли бы узнать это по телефону».
«Ты тоже мог позвонить. Так почему ты здесь?»
«А тебе-то какое дело? Это моё дело, а не твоё. Я пришёл посмотреть, одумался ли он.
Этому дворняге придётся за многое ответить. Для начала я бы хотел, чтобы он назвал мне своё имя.
«С вами еще никто не связывался по поводу него?»
«Нет, никто, ни психушка, ни тюрьма, ни его семья. Он не похож на бездомного, так что кто-нибудь придёт за ним, как всегда».
Майер подошёл к кровати и бесстрастно посмотрел на неподвижного молодого человека. «Он выглядит почти мёртвым. Было бы проще, если бы ты его убил. Я вижу, что его ждёт плохое будущее, если он проснётся. Посмотри на эти следы от игл на его руках».
Он уже спалил себе вены, и теперь ему грозит долгий срок в тюрьме, если он будет достаточно вменяем, чтобы предстать перед судом. Вам рассказывали что-нибудь о всех тех тестах, которые они с ним проводят?
Савич начал было говорить ему, что Джон Доу никак не мог себе навредить, но передумал: «Нет, в его организме остались лишь следы антипсихотического препарата».
Майер обернулся на знакомый голос за дверью. Он прислушался, а затем повернулся к Савичу. «Что здесь делает офицер Шарп? Это вы сделали, да? Организовали полицейскую охрану для этого парня?»
«На самом деле это организовал Бен Рэйвен».
«Но ты же звонил Рейвену, да? Ты не имел никакого права совать свой чёртов федеральный нос в мои дела. Зачем ты вообще здесь? Опять разыгрываешь из себя охотника за славой?»
Савич представил себе Майера, лежащего на полу в позе эмбриона, обхватившего живот. Он непринужденно сказал: «Я удивлялся, почему вы не взяли у меня интервью, не спросили, слышал ли я что-нибудь…
Джон Доу сказал, что это может помочь опознать его.
«Если бы ты хоть что-то знал, ты бы крикнул в камеру. К тому же, кому какое дело, что несёт этот сумасшедший? Он явно не принимал лекарства — я слышал, как он кричал о богах то, о богах сё, но всё это было совершенно бессмысленно». Он помолчал, выпятив подбородок. «Все это видели. Когда я поговорю с мисс Муди, уверен, она согласится».
«Он, конечно, выглядел растерянным и, да, растерянным, но разве вам не интересно, почему он, кажется, сбежал из психушки, чтобы спасти беременную женщину? И никто его не забрал?»
«Нет, он никого там не спасал. Он сумасшедший. Слушай, Савич, у меня горы трупов. Трупы с именами, с семьями, которым нужна справедливость. Этот парень?
Когда приедут ребята с его забавной фермы, они расскажут нам все, что мы хотим знать.
У них на него будет толстое досье, можете не сомневаться». Он бросил на Савича холодный, но неприязненный взгляд. «Вижу, ты не собираешься сдаваться; почему — не знаю. У вас, федералов, и своих проблем хватает». Он нахмурился, потом пожал плечами.