Листер взял отца за руку, вспомнив, какой сильной она была, как эта рука сжимала его в детстве, даря ему чувство безопасности. Он прошептал: «Может быть, к вечеру».
Листер всегда говорил шёпотом при отце, но Ханна — нет. Она спросила обычным голосом: «Так скоро?»
«Это новая формула, поэтому я не уверен, но если она действует, то должна действовать быстро».
Ханна подняла глаза, словно молясь. Он знал, что она любит его отца. Чтобы разлучить их, потребуется одна из их смертей. Изменит ли что-то новое? Может быть, может быть. Он отчаянно хотел рассказать отцу, что он запустил, чего надеется достичь, что для него ещё есть надежда, но отец, конечно же, его не поймёт. Но, возможно, скоро всё изменится, хотя бы немного. Листер подошёл к инвалидному креслу, наклонился и поцеловал в щёку невероятно красивого мужчину, сидевшего там, с лицом без единой морщинки, не выглядевшего старше пятидесяти. «Здравствуй, отец».
Ответа не последовало.
«Я пришёл представить вам еженедельный отчёт о состоянии нашего бизнеса». Листер достал из портфеля небольшой планшет и начал свой еженедельный рассказ. Пока сын говорил, отец не отрывал взгляда от его лица.
17
ИСТ-БРЭНЧ-РОУД
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ЛЕС ДАНИЭЛЯ БУНА
ПОНЕДЕЛЬНИК, ЗА ЧАС ДО ЗАКАТА
Кэм шёл за рейнджером Уэйном Дьюком в сгущающихся сумерках. Она знала, что Дьюку сорок пять, но он выглядел старше, его лицо было тёмно-загорелым и морщинистым от долгих лет, проведённых на природе. Он был серьёзным человеком, поджарым, как бегун, и крепким, как старый ботинок, всегда готовым, как ей казалось, справиться с медведем или пьяным туристом. На поясе у него была «Беретта», плотно пристегнутая к поясу, а «Ремингтон 7600» висел на плече рядом с рюкзаком. Казалось, он отлично ладит с оружием и лесом. Когда он поднял руку и повернулся, чтобы заговорить с ними, его голос был спокойным и низким, как судья, а вирджинский акцент мягким и плавным, как масло. «Нам нужно сделать некоторые предположения, если мы хотим выйти на их след. Мы все согласны, что они направляются на север, как можно дальше от цивилизации». Он указал на небольшую извилистую тропу, ответвлявшуюся вправо. Если бы они отошли здесь, то направились бы к невысоким холмам, открытым кустарникам и редким деревьям. Подъём несложный, по крайней мере, по хребтам, но там они будут беззащитны, поэтому, думаю, они переместятся ближе к водосборам — ручьям — в поисках укрытия из деревьев. Местность здесь более сложная, но я бы пошёл на этот компромисс. Чуть выше есть тропа, ведущая вниз к ручью.
«Шеф сказал мне, что ты бывший армейский рейнджер, Джек, так что можешь идти первым, если хочешь. Шеф, вы с агентом Уиттиером держитесь рядом со мной. Как только доберёмся до ручья, нам нужно рассредоточиться. Обращайте внимание на следы ботинок, сломанные ветки, сдвинутые камни – любые признаки их пребывания. Там, куда мы идём, туристов не так много, так что всё свежее, что вы увидите, скорее всего, это они».
Джек сказал: «Возьми на себя инициативу, Дюк. Ты знаешь местность. Думаю, ты прав: они направятся к верхним деревьям, чтобы избежать прямой видимости».
«Тогда давайте выдвигаться». Когда они выстроились за ним, Дюк бросил через плечо: «Это примерно пять миль вдоль извилистого ручья до шоссе 490 и 89.
Они могут попытаться проехать пять миль сегодня вечером, чтобы снизить вероятность нарушения местных законов.
Полицейские, патрулирующие дороги, могли бы их заметить, но, возможно, и нет. Если нам удастся найти их следы у ручья до наступления темноты, мы сможем продолжить преследование, но даже при сегодняшней четверти луны всё равно будет слишком темно, чтобы что-либо разглядеть. Вероятно, придётся ждать рассвета.
Джек сказал: «По крайней мере, они понятия не имеют, что за ними кто-то стоит. Поэтому мы и отказались от вертолётов, которые могли бы помочь нам их обнаружить. Если повезёт, мы станем для них сюрпризом».
Дьюк отодвинул ветку в сторону. «Дэниел Бун — это в основном открытый лес, много довольно открытой местности с пологими низинными склонами, крутизна которых достигает около двадцати градусов. Большая часть густого леса находится вокруг ручьев. Мы можем добраться до ручья примерно за тридцать минут, если будем действовать быстро. Там мы и разобьем лагерь».
Они шли молча, слыша лишь звуки собственных шагов и собственное дыхание. Дюк шёл быстрее по мере того, как сгущались сумерки. По крайней мере, температура падала, спадая после дневной жары. Они шли по ложбинам холмов в густеющий лес, пока Дюк не поднял руку. «Ручей впереди, вниз по склону. Я знаю, нам всем хотелось бы продолжать идти, но сейчас нет смысла торопиться. У них три, может быть, четыре часа. Это место для ночлега ничуть не хуже любого другого. Мы под открытым небом, но дождя сегодня не будет, так что нам не нужно беспокоиться об укрытии. Мы даже можем воспользоваться походными печками, но после сегодняшней ночи нам придётся быть осторожнее. Мы не можем рисковать, чтобы нас заметили».