«Что заказала Миа?»
«Мы заказали какой-то странный салат и небольшую закуску-антипасто на двоих. Она была не очень едок».
«Что вы заказали выпить?»
Он нахмурился. «Кажется, Миа спросила меня, пил ли я когда-нибудь «Космополитен», а я ответил, что нет, я не особо пью — она это знала, — разве что иногда пью немного вина. Она сказала, что хочет, чтобы я попробовал, сказала, что это сделает наше время позже более интересным». Он покраснел, действительно покраснел. «Она имела в виду секс, понимаешь?»
«Да, я знаю», — сказал Савич. «Вы заказывали «Космополитен».
«Да. Мне понравился вкус, и она была права. Он раскрепостил меня, помог мне легче выразить то, что я хотел сказать. Я много смеялся, когда ел вторую порцию. А потом она захотела уйти, пойти к себе в квартиру, сказала, что мы отлично проведём время».
Он остановился, провёл языком по губам. «А потом всё просто остановилось, я больше ничего не помню. На следующее утро я проснулся в своей постели, в своей квартире».
«Я хочу, чтобы вы представили, как вы с Мией выходите из ресторана и просите парковщика пригнать вашу Toyota».
Он медленно кивнул. «Да, я вижу его, совсем юного парня, со шрамами от прыщей. Он пялился на Мию, но я к этому привык, как и все парни. Он развернул машину, и я помог Мии сесть. Мы смеялись. Не знаю, почему, всё казалось таким забавным. Я вёл машину, и она положила руку мне на ногу и начала говорить о том, что мы будем делать в её спальне».
«Вы подъехали к ее квартире в Карлан-Хайтс».
Он кивнул. «Она живёт», — он сглотнул, — «жила на третьем этаже. Обычно мы ездим на лифте, но в тот вечер она хотела подняться по лестнице, и мы целовались всю дорогу до двери её квартиры». Он замолчал, его лицо озарилось воспоминаниями. Затем его лицо напряглось, и он с трудом сглотнул.
Савич сжал его руку. «Всё в порядке, Саксон. Ты идёшь по коридору, целуешься, смеёшься, а потом оказываешься лицом к её входной двери. Какого она цвета?»
«Он красный».
«Вы открыли дверь?»
«Нет, она это сделала. Она сделала это, пока целовала меня, и дверь открылась, она схватила меня за галстук и втащила в квартиру. Я чуть не споткнулся. Теперь я помню. У меня кружилась голова, и я подумал, что это были «Космополитены», но я был так счастлив. Ну и устал, наверное».
«Ты сказал Мие, что тебе нездоровится?»
«Да. Она рассмеялась, сказала, что это часть развлечения, и это неважно. И она начала снимать с меня рубашку и потащила меня к себе в спальню».
«Вы занимались любовью?»
45
Саксон снова облизал губы, нахмурился и медленно покачал головой. «Нет, я чувствовал себя странно, не как пьяный, я знаю, каково это, но её спальня кружилась, их было трое, и её смех был таким громким, что мне хотелось блевать и спать одновременно. Я ничего не помню после этого, правда, всё пропало…»
Шерлок легонько положил её руку на плечо Савича, и он отстранился. Она наклонилась ближе и прыгнула. «Саксон, ты меня помнишь?»
«Да, вы агент Шерлок. У вас прекрасные волосы».
«Спасибо. А теперь, Саксон, я хочу, чтобы ты посмотрел на Мию. Посмотри на неё как следует. Тебе дурно, голова кружится, но ты всё ещё ясно её видишь. Ты видишь кого-нибудь ещё?»
Он моргнул, покачал головой. «Не знаю… погодите, да, кто-то есть. Не знаю, откуда он взялся, но он там, в её спальне, стоит позади неё. Он держит её за руку и разворачивает её к себе».
«Как он выглядит?»
«Я его плохо вижу. Всё, о чём я могу думать, — это как бы его не стошнило».
«Забудь о тошноте и головокружении, Саксон. Сейчас ты этого не чувствуешь. Ты чувствуешь себя хорошо. Представь себе этого человека. Сосредоточься на нём. Ты его видишь?»
«Да, я его вижу, но он размыт».
«Опишите мне его».
«Он старше, лет сорока, наверное. И у него такой странный «вдовий пик», знаете, волосы торчат вперёд, а по обе стороны от него он лысый».
Шерлок сделал снимок. «Это хорошо. Саксон, не отводи от него взгляд. Смотри на него. Он говорит? Что он говорит? Нет, не качай головой. Сосредоточься. Слушай. Ты его слышишь?»
«Хорошо, да».
«Хорошо. Что он говорит Мии?»
«Он спрашивает её, почему я не под кайфом, спрашивает, как она могла всё испортить. Почему она не сделала то, что ей сказали».
«Он звучит сердитым?»
«Да, но не кричащая ярость, а скорее ледяная ярость, та самая, которую отец использовал на моей маме, от которой всё съеживается. Думаю, поэтому она и ушла».
«Хорошо, я понял. Что сказала Миа?»
«Она сказала дать ей минуту, я выйду, и он сможет сделать столько фотографий, сколько захочет». Он нахмурился. «Я не понимаю. Почему этот мужчина был там? Почему Миа говорила о фотографиях?»