— Мне стало любопытно.
Проклятое любопытство.
Его рука – большая, покрытая татуировками, которую она теперь могла видеть вблизи, все еще скрытая тенью деревьев, – легла на ее живот. Она наблюдала, как рука описывала круги по ткани, почти гипнотические в своем движении, как его губы приблизились к ее уху, а слова проникли прямо в ее вены.
— В этот раз тебе сойдет это с рук, — пробормотал он мягко, соблазнительно, и от его голоса у нее сжались бедра. — Еще раз проявишь ко мне любопытство, и это тебе дорого обойдется.
Салем невидящим взглядом смотрела на деревья перед собой, за которыми виднелся кампус, и мысль о том, что он заставит ее заплатить, делало что-то с ней внутри.
— Во что мне это обойдется? — прошептала она. Любопытство было ее кошачьей мятой, тайна – ее наркотиком.
Она почувствовала, как он на секунду замер, услышав ее задыхающийся голос.
— Тебя это заводит, маленькая гадюка?
Она открыла рот, чтобы сказать «нет», хотела сказать «нет», но это было бы ложью. Ее пульс участился, соски затвердели, киска стала влажной.
Она покачала головой.
— Черт, — почти прорычал он, и от этого звука по ее спине пробежала восхитительная волна мурашек, устремившись прямо между ее ног. Зубы прикусили мочку уха, пронзив ее тело острым ощущением. — Держись от меня подальше, для твоего же блага.
И внезапно она оказалась свободной. Дезориентированная потерей опоры, она едва удержала равновесие и смотрела, как он направляется к кампусу, насвистывая ту же мелодию, что и раньше, карандаш всё также вертелся в его пальцах, как будто он не угрожал выколоть им глаз человеку всего несколько минут назад, как будто эта рука не обнимала ее несколько мгновений назад, как будто он не угрожал и не возбуждал ее несколько секунд назад.
И, к ее большому сожалению, Салем на него запала.
ГЛАВА 3
Надежда — штучка с перьями —
В душе моей поёт.
Без слов одну мелодию
Твердить не устаёт.
— Эмили Дикинсон, «Надежда — штучка с перьями».
САЛЕМ
Занятия начались на следующий день, и пока она переходила из одного класса в другой – утро пролетело незаметно.
Салем провела утро в здании Школы наук. Это была довольно старая часть главного корпуса замка, – одна из трех, построенных раньше всех. Мортимер был одним из самых старых университетов в мире. Он был основан как школа-пансион в начале 1500-х годов, заняв замок, построенный за сотни лет до этого для сыновей богачей. В одной башне располагался учебный корпус, в другой – жилой, а третья предназначалась для учителей и персонала, которые оставались на территории. Города тогда еще не существовало, только разросшийся замок на краю земли, добраться в который можно было только через лес и на каретах.
С годами к нему добавились новые здания с той же архитектурой, а пансион превратился в Университет, сначала для сыновей, а потом и для дочерей привилегированных слоев.
Она знала всё это не потому, что информация была в свободном доступе, а потому, что слышала рассказы о нем, передававшиеся в ее семье со времен прабабушки и прадедушки. Она слышала много историй.
Салем вышла из Школы наук на ленивое солнце позднего вечера и направилась на свое последнее в этот день занятие – «Введение в психологию». Это был один из самых популярных модулей на первом курсе, на него записалось большинство студентов со всех факультетов. Это и понятно – человеческая психика была бесконечно увлекательной и настолько неизведанной, что попытки понять человеческий разум могли вызвать зависимость. Интерес Салем к этому предмету, хотя и академический, был вызван еще одной причиной.
Профессор.
Доктор Мерлин, один из самых известных психологов в мире, с новаторскими работами, опубликованными под его именем, и друзьями в высоких кругах за пределами академического сообщества, был одним из притягательных составляющих этого курса.
Кроме того, он был единственным профессором, о котором ее сестра упомянула хоть раз помимо занятий.
На слова любого другого человека можно было не обратить внимания. Но не Оливии.
Именно поэтому Салем вместе с группой других болтающих студентов направлялась по мощеной дорожке к одинокому огромному зданию в ее конце.
На его занятия приходило так много народу, что Университет выделил ему отдельное здание для преподавания. Это было самое маленькое строение во всем кампусе, расположенное в самом дальнем конце, ближе к лесу, в нескольких минутах ходьбы от любой другой башни.
Неизменные облака плыли над головой, как и шум волн и воды. Это был расслабляющий звук, который успокаивал ее слегка взвинченные нервы. После ночи на пляже она была немного не в себе и пыталась понять почему.
— Не могу поверить, что Доктор Мерлин такой горячий, — сказала одна из девушек, шедших впереди нее, своим подругам, а Салем как обычно, прислушивалась ко всему, что происходило вокруг. — Ему сколько, около сорока?
— Сорок восемь, — уточнила другая девушка. — Вдовец, детей нет, но ходят слухи, что он встречается с профессором Карлтон.
— Да ладно! — ахнула третья девушка. — Из Школы бизнеса? Она вдвое моложе его. И она замужем!
— Думаешь, ее муж знает? — спросила первая девушка.
— Кто знает? — и они дружно захихикали.
Салем складывала всю информацию в свою мысленную картотеку, пока они добирались до аудитории Мерлина. Так ее называли в кампусе, поскольку в здании был только один огромный аудиторный зал, и доктор Мерлин вел в нем занятия уже почти пятнадцать лет. Простое квадратное строение соответствовало остальной части замка – самое маленькое на территории, но способное вместить сотни студентов, оно располагалось у границы леса и пологого склона скалы справа.
Салем вошла в здание и затаила дыхание, пока вместе с группой студентов быстро преодолевала небольшой узкий вестибюль. Через несколько шагов он закончился, и она почувствовала, как ее плечи расслабились, когда она вошла в большое помещение. Высокий покатый потолок, полукруглые сиденья в стиле зрительного зала, обращенные к стене, с массивной белой доской, большим письменным столом и стулом. Стол и стул поменьше располагались в углу.