Салем вошла в маленький кабинет, отделанного деревом в коричневых тонах, с видом на море с одной стороны и книжной библиотекой с другой. В комнате стоял запах старых бумаг и свечей с бергамотом и жасмином, которые, как она знала, подарил ему один из студентов перед отъездом. Он был почти сладким.
Доктор Бейн уселся за свой стол, заваленный бумагами. Салем слышала, что он был блестящим профессором, пока не потерял дочь и слегка не обезумел от горя. Она могла это понять. Возможно, именно по этой причине она чувствовала к нему некоторую симпатию. Это, и еще его отношение. Университет не хотел терять его совсем, поэтому совет назначил его куратором, чтобы он помогал младшим студентам, и он прекрасно справлялся с этой работой почти десять лет, если верить записям сестры Салем.
Ее собственный недельный опыт общения с ним до сих пор был довольно приятным. Он выслушивал, задавал наводящие вопросы и помогал ей самой сделать выбор, никогда не проявляя снисходительности или безразличия. Казалось, он искренне интересуется ее будущим, что было для нее совершенно чуждо.
— Итак, как прошла ваша первая неделя? — спросил доктор Бейн, его тон был теплым, а глаза за круглыми очками светились.
Салем выдавила из себя улыбку.
— Полагаю, настолько хорошо, насколько можно было ожидать.
Он слегка нахмурил брови, отчего морщинки вокруг его глаз углубились.
— Вы недовольны каким-то из модулей?
Она покачала головой.
— Нет, они замечательные. Мне действительно нравится все это изучать. — И ей правда нравилось. У нее были «Введение в криминологию», «Введение в криминалистику», «Психология» и дополнительный предмет – «Виктимология», который она выбрала сама. В промежутке между старшей школой и бакалавриатом она прошла годовой онлайн-курс по криминалистике, и это очень помогало.
— Тогда в чем проблема?
Она не знала, как это объяснить. Она чувствовала себя неспокойно. Возможно, из-за взглядов, которые иногда бросали на нее сверстники, казалось, знавшие о ее жизни всё, и открыто обсуждавшие ее, в то время как они не знали ничего. Возможно, дело было в отсутствии каких-либо зацепок, ради которых она сюда приехала. Возможно, из-за отсутствия новостей о найденном ею теле, как будто после обнаружения оно исчезло. Если бы она не сделала снимок, то начала бы сомневаться, не выдумала ли она всё это. Или же дело было в том, что она больше не видела его, Каза, хотя, очевидно, искала его.
После того первого вводного занятия он отсутствовал всю неделю, стол в углу пустовал, почти насмехаясь над ней, так же, как его всезнающая ухмылка. Она не видела его и в кампусе, хотя, надо сказать, она не отваживалась ходить куда-либо, кроме своих занятий, жилого корпуса и «Би-би-си» каждое утро.
Возможно, дело было в этом.
А может, это был призрак ее сестры с развевающимися волосами и протянутой рукой на вершине того проклятого маяка, который преследовал ее по ночам и звал за собой.
Это могло быть всё или ничего из этого. Она не знала.
Она пожала плечами.
Пожилой мужчина вздохнул, снимая очки.
— Послушайте, мисс Салазар. Я знаю, что горе от потери близких никогда не проходит. Поверьте, я действительно знаю об этом.
Салем знала, что так и было. Все в кампусе знали.
— Мой совет? — продолжил он. — Сосредоточьтесь на том, чтобы стать профессионалом в своей области. Я знаю, что вы увлечены своей специальностью, а это уже ставит вас на ступень выше большинства студентов, которые выбирают что-то, руководствуясь логикой или не понимая своего предназначения. Поставьте перед собой цель и работайте над ней.
Салем кивнула. У нее действительно была цель.
— Спасибо. Я так и сделаю. Именно поэтому я хотела поговорить с вами о премии за выдающиеся достижения.
Доктор Бейн на секунду замолчал, затем прочистил горло.
— Управляющий совет собирался прекратить их присуждение. Никто не проявлял интереса к этим премиям с тех пор, как…
— Последние два года, — перебила Салем. — Я знаю, доктор Бейн. Но я хочу подать заявку.
В комнате воцарилась тишина.
Пожилой мужчина долго смотрел на нее.
— Могу я спросить, почему, мисс Салазар?
Салем сохраняла спокойное выражение лица, называя вескую причину, которую никто не стал бы подвергать сомнению.
— Это восстановит доброе имя моей семьи. Мое прошение может быть встречено насмешками, но если я выиграю, то хоть немного, пусть и не полностью, но смою часть позора с имени Салазар, по крайней мере в Университете.
Это прозвучало почти убедительно.
— И это никак не связано с тем, что ваша сестра была последней претенденткой на премию? Она была отменена два года назад в память о ней.
Доктор Бейн был умным человеком.
— Значит, будет правильно, если именно моя семья продолжит это дело, — заявила Салем. — Эта награда веками помогала студентам, давала им стимул к успеваемости, обеспечивала финансовое и социальное положение. Даже для тех, кто не выиграл, уже то, что их заявку приняли, было большим событием. Это должно продолжаться.
Премия за выдающиеся достижения – это традиция, заложенная много веков назад советом Университета, награждать по одному студенту от каждой школы в своей области. Это была одна из самых престижных наград, которую можно было получить, но помимо этого, она сопровождалась трастовым фондом, открытым советом на имя победителя, и давала ему возможность создать свое собственное наследие. Будущие дети победителей получали те же возможности, что и дети из семей, наследующих это право поколение за поколением. Это была одна из причин, по которой премия была популярным способом получения стипендий, стартового капитала и просто не связанной с наследием возможностью почувствовать свою значимость.
Доктор Бейн еще какое-то время обдумывал ее слова, затем кивнул.
— Я поговорю об этом с советом. Вы уверены, что хотите подать заявку? Первокурсники никогда не делали этого раньше.
Салем кивнула.
— Вам придется подготовить очень убедительное досье, мисс Салазар. У вас есть какой-то конкретный проект?
Салем покачала головой.
— Пока только идея. Я работала над кое-чем последний год. Нужно еще поработать.
— Хорошо. — Его тон был задумчивым. — Здесь может быть очень высокая конкуренция, поэтому я бы посоветовал подготовить проект. Мы можем обсудить его позже, если совет согласится.