— С удовольствием.
Он указал карандашом, который держал в руке, на парня, задавшего вопрос.
— Позволь мне предложить гипотетический сценарий. Хорошо?
Парень кивнул.
— Допустим, ты совершил преступление, — начал Каз. — Допустим, ты убийца – мы не будем спорить, как и почему, просто это так. — Мерлин бросил на него острый взгляд, но не прервал, его взгляд был задумчивым, словно он задавался вопросом, к чему он клонит. Салем тоже было интересно.
Каз продолжил, возможно, понимая, а может, и нет, что вся аудитория находится в его власти.
— Тебя не поймали, но преступление, которое ты совершил, стало твоей тайной, верно?
Мальчик пожал плечами.
— Наверное.
— И этот секрет гложет тебя. Поэтому ты находишь сообщество людей, совершивших подобные преступления, и рассказываешь им о том, что ты сделал, по сути, выдавая свой секрет в залог за членство в их группе. Пока ты следуешь правилам группы, твой секрет в безопасности. Итак, ты вступил в группу. Ты стал преступником и выполняешь их приказы из ложного чувства лояльности и безопасности. Что-то вроде братства, но оно никогда не являлось таковым, ведь теперь у них есть власть, не так ли?
Мальчик снова кивнул.
— Так работают преступные группировки.
Каз кивнул.
— Это коллектив. Люди забывают, кто они такие, когда оказываются в коллективе. Вот почему люди в группах могут вести себя гораздо опаснее, чем по одиночке. Пребывание в группе, особенно при совершении тяжких преступлений, каким-то образом освобождает человека от чувства ответственности.
Девушка из среднего ряда воскликнула:
— Вот почему парни сходят с ума на мальчишниках!
Зал разразился смехом, а некоторые парни неразборчивый хором что-то говорили в свою защиту.
Мерлин улыбнулся, выглядя гораздо более расслабленным.
— Да, но даже в этом случае есть разница, когда вы изучаете влияние группы при краткосрочном и долгосрочном воздействии. Парни, разгулявшиеся на мальчишнике, – это краткосрочное воздействие, а не такое, как если бы они состояли в банде.
Салем подняла руку, и Мерлин посмотрел на нее.
— Да, мисс Салазар?
— А длительность – это единственная переменная в уравнении? — спросила она, заинтересовавшись.
— Нет, — ответил Мерлин, но не стал уточнять, а просто закрыл эту тему, явно не желая копаться в ней. Что бы ни было в заданном ею вопросе и в примере, который привел Каз, Мерлину стало не по себе. А всё, что заставляло такого монстра, как Мерлин, чувствовать себя неуютно, по ее мнению, требовало пристального внимания.
Она бросила взгляд на Каза, который бездумно вертел карандаш, глядя куда-то вдаль, пока продолжался урок.
Он сказал, что у него есть секреты.
Мужчина был полон ими, и она тоже, и казалось, что их секреты никогда не встретятся.
ГЛАВА 26
Если все прочее сгинет, а он останется — я еще не исчезну из бытия;
если же все прочее останется, но не станет его,
вселенная для меня обратится в нечто огромное и чужое,
и я уже не буду больше ее частью.
— Эмили Бронте, «Грозовой перевал»
САЛЕМ
С наступлением зимы скала стала неземной.
Легкие капли дождя висели в воздухе, и Салем сидела на краю, наблюдая, как туман окутывает ее, поглощает, скрывая ее сидящую фигуру от всех окружающих. Темно-серое вечернее небо казалось бесконечным, встречаясь с еще более темно-серым морем у горизонта. Холод медленно пробирался в нее, пронизывая до костей, несмотря на несколько слоев одежды. Вокруг нее гулял ветер, холодный, обжигающий кожу, кусающий острыми невидимыми зубами.
Салем смотрела на клочок пляжа, который выглядел не более чем полоской суши, прежде чем море поглотило его целиком. Если Таня прыгнула, то вероятность того, что она ударится о берег, была очень мала, хотя с берега так не казалось. Сейчас она видела, что траектория полета привела бы к удару о скалы, а не о пляж. Это означало, что, либо она умерла на пляже, либо кто-то положил ее туда после смерти. Почему?
Салем взглянула на скалы и увидела, что они изогнутым краем огибают побережье и ведут к маяку.
Заброшенному, по слухам, маяку, населенному привидениями. Если легенды о библиотеке казались ей нелепыми, то легенды о маяке были просто безумными. Но глядя на него прямо сейчас – мрачную башню из старых камней, покрытых давным-давно облупившейся краской, окутанную белым туманом, от которого она казалась еще более жуткой, стоящей на скалах, уходящих прямо в море, – Салем почти могла в это поверить. Даже глядя на маяк издалека, она чувствовала, как внутри нее поселяется холодок, словно от одного взгляда она могла заразиться безумием.
Ее и так преследовали призраки.
Кошмары вернулись с новой силой, только на этот раз вместо сестры она видела себя гниющей и растерзанной стервятниками, не в силах что-либо сделать. Во сне она не могла ничего предпринять, чтобы остановить это, парализованная и беспомощная, наблюдающая, как она умирает и распадается на части по милости падальщиков, питающихся ее телом.
После той самой ночи, когда она спала с Казом, окруженная им и в безопасности его объятий, она спала беспокойно, всего час или два каждую ночь. Это было несколько дней назад. И с тех пор, как он поцеловал ее на публике и почти публично ласкал ее, она игнорировала его.
Стоит отдать ему должное, он пытался загнать ее в угол и поговорить с ней, но она просто окатила его волной своего ледяного равнодушия и ушла. Ей больше не хотелось ходить с ним по кругу. Она официально отказалась от участия в аттракционе, и на этом все закончилось. Хотя в своем полубредовом состоянии недостатка сна, она задавалась вопросом, сможет ли она заключить с ним сделку, чтобы просто поспать. А может, стоило уже принять таблетки.
Но ей очень не хотелось.
Она шумно выдохнула, воздух рассеялся вокруг ее лица, потревоженный дыханием, и посмотрела на море, размышляя о том, как легко было бы наклониться вперед, совсем чуть-чуть, и разбиться о скалы. Она почти бесстрастно размышляла, найдет ли кто-нибудь ее тело, как тело Тани, или она будет лежать там несколько дней, гнить и разлагаться, как в ее снах, прежде чем кто-то наткнется на нее.