Каз кивнул.
— Не только ради себя. Я интересовался живописью. — Он снова улыбнулся. — Лаз был уверен, что однажды я стану великим. Он получил стипендию на журналистику – это было его призвание. И он добился, чтобы твой отец устроил мне стипендию на направление искусств, и чтобы на бумаге выглядело, что я принадлежу к семье из наследия. Он не хотел, чтобы сверстники, среди которых я вырос, смотрели на меня свысока.
Салем смотрела на него с легким благоговением, пытаясь осмыслить такую любовь. Каково это – когда тебя так глубоко любят, ценят и поддерживают? Она пожалела, что не была знакома с его братом, хотя бы один день. Он мог бы дать ей представление об этой любви, показать на примере своего отношения к Казу, как это может быть – иметь любящего старшего брата или сестру.
Ей хотелось, чтобы Оливия любила ее так же.
У нее защипало в носу, и она прижалась к его теплой коже, чтобы сдержать слезы. Всё постепенно вставало на свои места относительно смерти Оливии и Лаза два года назад.
— Так вот как ты появился здесь в прошлом году?
Каз помедлил, но потом кивнул.
— Да. Мы не собирались менять свои фамилии, но мне… пришлось.
Салем хотела услышать продолжение этой фразы, но зевнула так сильно, что у нее хрустнула челюсть.
Она услышала, как он усмехнулся.
— Спи. Потом расскажу.
Салем покачала головой.
— Нет, я хочу знать. У меня есть вопросы.
— Я никуда не уйду, маленькая гадюка, — сказал он ей, и его слова, сказанные в темноте в ее волосы, прозвучали как обещание. — Ты устала. Дай отдых своему хорошенькому маленькому мозгу.
— Но…
— Без но. — Он повернулся на бок, лицом к ней. — Мы поговорим позже. Тебе нужен отдых.
— Откуда ты знаешь? — Она неуступчиво прищурилась.
Он прикоснулся к ее губам легким поцелуем.
— Потому что ты заснула в моих объятиях на краю обрыва. Потому что твоей киске досталось. Потому что ты испытываешь слишком много непривычных ощущений. Выбирай.
То, как он понимал ее, иногда ставило ее в тупик. У нее было так много вопросов к нему, так много вещей, которые она хотела узнать теперь, когда ящик Пандоры был открыт, но он был прав. Она была измотана, и, возможно, он тоже. Возможно, им просто нужно было выспаться в объятиях друг друга.
И глядя на него, зная то немногое, что она знала сейчас, она поняла, что он тоже одинок. Он каждую ночь лежал один в мире, где никто и ничто ему не принадлежало. Она чувствовала его боль, его агонию так глубоко внутри себя, что они были похожи на ее собственные, просто другая версия.
Но так не должно быть. Больше нет.
Она приняла решение.
— При одном условии.
Он вопросительно приподнял брови.
— Завтра ты переезжаешь ко мне, — заявила она. — Ты будешь спать в кровати каждую ночь до самой смерти, что бы ни случилось между нами. Я обещаю.
Свирепость, прозвучавшая в ее словах, удивила ее и зажгла что-то в его глазах цвета кремня. Он обхватил ее затылок и притянул к себе для глубокого, страстного поцелуя, который заставил ее синапсы снова вспыхнуть.
Отстранившись на дюйм, он так же яростно произнес прямо ей в губы, его слова прозвучали как клятва:
— И ты будешь со мной в этой постели каждую ночь, пока я не умру. Обещаю.
Салем очень, очень хотелось поверить ему.
Но в тот момент она просто обнимала его и дышала.
ГЛАВА 28
Разум — место само по себе.
И из Рая может сделать Ад, а из Ада — Рай.
—Джон Мильтон, «Потерянный рай»
САЛЕМ
— Мисс Салазар, вы звонили? — Четкий голос Анны, экономки семьи Салазар на протяжении уже двадцати лет, напомнил Салем о доме, в котором она выросла.
Хотя Анна никогда не была холодной, она не отличалась и особой теплотой. Она всегда была и оставалась рациональной. Именно поэтому Салем звонила ей. Если нужно было сделать кое-что, соблюдая секретность, и эта грузная женщина была именно тем человеком, который мог помочь.
— Анна, — поприветствовала ее Салем, молча помахав рукой Адити, когда та вошла в «Би-би-си». — Надеюсь, у тебя всё в порядке.
— Да, мисс. — Голос пожилой женщины звучал так же, как и раньше, словно время застыло с тех пор, как родилась Салем. — Чем я могу помочь? — Сразу к делу. Салем всегда нравилась эта прямота. В том мире, в котором она жила, это освежало.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала, Анна, — начала Салем. — Только осторожно. Моя мать не должна знать.
В голосе Анны звучали сомнения.
— В рамках дозволенного, мисс. Я подчиняюсь миссис Салазар.
Салем ожидала этого. Анна всегда была преданной.
— Конечно, ничего противозаконного, Анна. Ты помнишь дневники прабабушки? Их принесли в дом после ее похорон, если я правильно помню.
— Да, мисс, — согласилась Анна, немного подумав. — Они все в коробке на складе. Они вам нужны?
Умная женщина.
— Да, — ответила Салем. — В них есть важные заметки, которые помогут мне в работе над проектом. В этом году я подала заявку на получение специальной премии. Я звонила матери, но она, похоже, не захотела с ними расставаться. — Честность была лучшей политикой с Анной, тем более что она могла легко поговорить с ней. — Ты не могла бы аккуратно упаковать коробку и отправить ее мне как можно скорее? Я бы не стала просить тебя, если бы это не было срочно.
— Конечно, мисс. Вы получите ее к завтрашнему дню. Вы хотите, чтобы я направила их по какому-то конкретному адресу? Или по месту жительства в кампусе?
— Мне в университетский городок, пожалуйста. — Поблагодарив Анну, Салем почувствовала, как ее охватило волнение. — И еще кое-что.
Затем она сказала, что именно ей нужно, и завершила звонок, повернувшись к Адити. Девушка выглядела усталой, такой же, какой Салем чувствовала себя несколько дней, пока прошлой ночью не уснула глубоким сном в непривычном и неудобном месте. Каз еще спал, когда она встала, оделась и, выскользнув за дверь, вернулась в кампус. До начала занятий у нее была встреча с доктором Бейном, и она не могла ее пропустить.
Но сейчас ее внимание было приковано к подруге.
— Что происходит?
Адити вздохнула.
— Проблемы с парнем.
Салем облокотилась на стойку.
— Барон?
Девушка закатила глаза.
— С кем еще я регулярно трахаюсь?
Салем ничего не сказала, просто терпеливо ждала, когда Адити соберется с мыслями. Девушка продержалась всего десять секунд, прежде чем сдалась.