— Лара, остановись!
Девушка продолжала идти, уже почти бежала.
Свет фонарей не достигал пляжа. Из-за туч почти не было лунного света. Салем слышала только шум крови в ушах и волн перед собой, а белое платье Лары было маяком в темноте. Она шагнула вперед.
— Лара, подумай о своей семье! — крикнула она единственное, что, как она знала, волновало Лару.
Никакого эффекта.
— Салем! — услышала она крик Адити. — Салем, вернись! Прилив приближается. Ты не должна заходить в воду!
Черт.
Она застыла на берегу, дрожа с головы до ног, разрываясь между собственным выживанием и необходимостью спасти кого-то, того, кто был каким-то образом связан со всем, что происходило в Университете. Если она отпустит ее, связь исчезнет, а шансы найти хоть что-то, хоть какие-то улики, если их смоет водой, будут ничтожны.
— Салем! — Мелисса тоже выкрикнула ее имя, и Салем сделала шаг вперед, наблюдая за тем, как Лара заходит в воду. Ей хотелось рвануться вперед, броситься в волны и вернуть ее, доставить в больницу и потребовать ответов.
Ей нужны были ответы.
Но прилив уже касался ее ног, и Лара погрузилась в него по пояс.
Она повернулась в воде, и Салем увидела, что в ее лице наконец-то мелькнула жизнь. Она смотрела на Салем, а Салем – на нее, понимая, что вода теперь касается ее лодыжек.
Лара не произнесла больше ни слова. Просто снова повернулась, погрузившись в воду по шею. Салем продолжала смотреть на нее, не в силах пошевелиться, наблюдая, как девушку, которую она знала всю свою жизнь, поглощает море.
Сильная рука схватила ее за руку и потянула назад. Она посмотрела на Барона, который тащил ее из воды, рядом с ним был спасатель, и ее ноги повиновались, пока разум пытался осмыслить только что произошедшее.
Барон отвел ее к стене, где ждали друзья и большая толпа людей, машина скорой помощи и полицейская машина только что показались на дороге. Как только она подошла к стене, Адити и Мелисса крепко обняли ее, рассказывая о том, как они волновались, и Салем позволила этим словам проникнуть в нее, звуки, которые она издавала, заставили ее осознать, что у нее стучат зубы.
Барон поднял ее на руки и легко поставил по другую сторону низкой стены, а затем проделал то же самое с Мелиссой и Адити, его руки задержались на бедрах Адити.
Кто-то обернул Салем одеялом, и она подняла голову, чтобы увидеть, что это был сотрудник службы спасения. На пляже их было больше, они с фонариками пытались отыскать Лару в темных водах прилива, надеясь, что она держится на воде, и вернуть обратно.
— Вам придется остаться и дать показания, — сказал всем стоявший с ними полицейский, глядя в первую очередь на нее. Ей удалось слегка кивнуть.
— Я позвонил Ван-дер-Ваалу, — сказал ей Барон, глядя на нее с серьезностью, которой она от него не ожидала. — Позволь ему позаботиться о тебе, Салазар.
Она просто плотнее закуталась в одеяло, чувствуя, что продрогла до костей, и смотрела на море, в котором не было ни следа девушки, вошедшей в него. Она подумала, сколько тел лежит в этих водах, неизвестных и безымянных, по ее спине пробежала дрожь. Зубы продолжали стучать.
— У нее шок, — сказала Мелисса кому-то и обняла ее. Это помогло, но не избавило ее от холода, который, казалось, снова овладел ею.
Воздух наполнился визгом шин, и, подняв голову, она увидела, как Каз выпрыгивает из машины, с мрачным, безумным выражением на лице и свирепостью в глазах, как обшаривает взглядом толпу и наконец находит ее, стоящую с друзьями. Она увидела, как вспыхнули его глаза, как сжались челюсти, когда он направился к ней, быстро преодолевая расстояние большими шагами, а толпа расступалась вокруг него, как море, следя за ним глазами.
Он налетел на нее, как ураган, весь заряженный и сияющий так ярко, что ослепил ее и одновременно наэлектризовал, когда вошел в ее личное пространство, запустил руки в ее волосы и запрокинул голову, чтобы заглянуть в глаза. Он смотрел в них, переводя взгляд туда-сюда, туда-сюда, а Салем смотрела в его, неспокойные, как грозовые тучи, и чувствовала себя так, словно оказалась в центре одной из них, как будто ее внезапно поразило молнией, и она сгорала заживо.
Но ей было так холодно, и она знала, что может помочь.
И затем, как будто он точно понял, что ей нужно, а может, потому, что ему тоже это было нужно, он обнял ее, поднял с земли, и одеяло упало, когда его объятия заменили его – гораздо лучше, горячее, крепче. Она обхватила ногами его талию, а он просто стоял, прижимая к себе одной большой рукой ее затылок, а другой придерживая ее под задницу, вдыхая аромат ее волос и целуя шею, в то место, которое она стала считать принадлежащим ему из-за его странной одержимости им.
Холод медленно покидал ее, пока она обнимала Каза, прижималась к нему, держалась за него, уткнувшись лицом в его шею, чувствуя его пульс, бьющийся под ее щекой. Стук зубов и дрожь ее тела постепенно утихали, когда он согревал ее изнутри, ничего не говоря, просто своим присутствием, просто находясь рядом.
Кто-то прочистил горло, и это вернуло ее к действительности. Она спряталась в нем еще на секунду, желая, чтобы она могла прятаться там вечно, чтобы он был достаточно сильным, чтобы держать весь мир на расстоянии.
— Выше нос, детка, — прошептал он ей на ухо, и она прерывисто вздохнула, отстраняясь.
Оглянувшись по сторонам, она увидела, что за ними наблюдают: ее друзья, другие студенты Университета и полицейские, ожидающие ее показаний.
Салем сжала его плечо и разжала ноги, чтобы он опустил ее на землю.
Один из полицейских подошел к ней с блокнотом в руках.
— Мы хотели бы узнать, что произошло.
Салем повернулась к нему и поняла, что Каз встал за ее спиной, положив руки ей на бедра, широко расставив ноги, не двигаясь, словно бросая вызов любому, кто попросит его уйти, – сплошная стена тепла за ее спиной, позволяющая ей опираться на него, полагаться на него, брать то, что ей нужно.
Салем медленно выдохнула, избавляясь от эмоций, и, сосредоточившись на криминалистический части своего мозга, рассказала полицейскому всё, начиная с утренней встречи с Ларой и минета, и заканчивая встречей на улице и тем, что произошло после, рассказала ему обо всем, кроме татуировки-символа за ее ухом. Огни продолжали мигать, спасатели продолжали искать, толпа продолжала наблюдать.