Она завороженно наблюдала, как он откинул голову назад, и татуировки на его шее стали отчетливо видны: цветок и лианы с черепами и змеиными головами, спускались по его груди, присоединяясь к остальным. Вода била по его мускулам, стекая ручейками по широкой груди, по крепкому прессу, по тонкой дорожке волос, ведущей к паху, к большому, тяжелому члену, который, как она помнила, она ощущала внутри себя прошлой ночью.
Неужели это было прошлой ночью? Казалось, это было так давно.
— Если ты будешь продолжать так пялиться, — сказал он, не открывая глаз, каким-то образом ощущая, что она смотрит на него, — завтра ты не сможешь ходить, не чувствуя меня.
Ее стенки внутри сжались, но она проигнорировала это и приняла вызов.
— А может, это у тебя будут проблемы.
С этими словами она опустилась на колени, сделав то, что хотела сделать с тех пор, как увидела его обнаженным, и обхватила его губами.
От его ответного рычания она почувствовала, что всё в мире наладилось, по крайней мере на данный момент.
ГЛАВА 30
Хочу, чтобы все жившие когда-то на земле влюбленные
услышали в своих могилах наш смех и опечалились,
чтобы дыхание нашей страсти потревожило их прах,
пробудило его и заставило страдать.
— Оскар Уайльд, «Портрет Дориана Грея»
САЛЕМ
Салем лежала в постели, Каз прижимался к ее боку, смотрел на нее и гладил по волосам, опираясь на локоть.
Это была ее любимая часть отношений с ним. Секс был прекрасен, но ее больше трогало то, когда он утыкался носом в ее шею, нежно гладил, прижимал ближе к себе. После этого, как стены рухнули, между ними возникла близость.
— Ты в порядке? — спросил он тихим голосом, и она поняла, что, как бы не нравилась ей его грубость, именно эта его сторона заставляла ее влюбляться всё сильнее.
Она кивнула. Ей было больно, это был лучший вид боли, но она была в порядке.
Она погладила его челюсть, наслаждаясь свободой прикосновений, ощущений, свободой быть собой.
— Мне это нравится, — пробормотала она.
— Мое лицо? — поддразнил он.
Она хихикнула.
— Да. Но еще это. Мы. Такие, как сейчас.
Он накрутил локон на палец.
— Что именно тебе нравится?
Салем сделала паузу в поглаживаниях, обдумывая его вопрос.
— Мне нравится, как ты нежен со мной после того, как был таким грубым. Мне нравится, что ты даешь мне то, что мне нужно, в сексуальном и эмоциональном плане. Мне нравятся эти спокойные моменты.
Он щелкнул ее по носу.
— Посмотри-ка, ты таешь от меня.
Салем бросила на него насмешливый взгляд, и он рассмеялся – звонко и заливисто, заполняя трещины внутри нее, как бальзам на душу после всего, что произошло.
Он притянул ее к себе, повернулся, чтобы обнять, и поцеловал в шею.
— Спи.
Салем почувствовала, как тяжелеют ее веки, и провалилась в сон.
***
На следующее утро в кампусе царила оживленность.
Очевидно, слухи о том, что произошло с Ларой накануне вечером, распространились повсюду, – свидетели рассказали друзьям свою версию событий, а те просто пересказывали дальше.
Салем стояла рядом с административным корпусом возле старой библиотеки – самой старой части замка, отданной административному персоналу для работы с бумагами. Тот факт, что рядом с ней когда-то находилась тюрьма, вызывал легкое беспокойство, особенно если вспомнить слухи, которые ей рассказала женщина-полицейский.
Она направлялась за посылкой, которую ей прислала Анна, когда остановилась как вкопанная перед входом. Отсюда были видны главные ворота Университета, прямо перед ними стоял фургон СМИ с репортером, который был в студии, когда освещалась смерть Тани. Теперь она указывала на Университет, поднеся микрофон к лицу, другая женщина, стоявшая за камерой, снимала ее.
Охваченная любопытством, она изменила маршрут и направилась к воротам, где стояли несколько студентов.
— Хотя Университет Мортимера – один из самых престижных и эксклюзивных учебных заведений в мире, — услышала Салем ее слова, когда приблизилась к воротам, — за его стенами скрывается тревожная история смертей. Поскольку мы не получили разрешения попасть на территорию Университета, мы выходим в эфир прямо от ворот. Что именно происходит в этом Университете? Действительно ли эти студенты, выходцы из самых элитных семей, находятся в безопасности?
Салем задумалась над этими словами, когда взгляд репортера остановился на ней. Глаза женщины расширились.
— Поверни камеру, — приказала она оператору, а затем посмотрела на Салем через ворота между ними. — Это дочь Хавьера Салазара. — Ее чертовы глаза.
Она уже собиралась повернуться и уйти, когда женщина набралась наглости окликнуть ее.
— Вы знаете, почему ваш отец убил семью Вэнгард, мисс Салазар? Ваша семья враждовала с ними? Я слышала, что у него был роман с миссис Вэнгард, и его поймали.
Салем сжала руки в кулаки, отказываясь отступать и осознавая, что стоящие рядом студенты повернулись, чтобы посмотреть на нее. Она не услышала ничего такого, чего бы не слышала раньше, но до этого момента всегда уклонялась от вопросов. Зная то, что она знала, став той, кем она стала, она отказалась убегать. На этот раз она повернулась и посмотрела прямо на репортера, надменно вздернув подбородок жестом, который она довела до совершенства, и запахнулась в свой ледяной плащ, чтобы можно было почувствовать исходящий от нее холод.
— Убирайтесь.
Может, она и была замешана в скандалах, но она была Салазар, а это имя всё еще имело вес.
— Но я нахожусь не на территории Университета, — почти с ликованием ответила ей репортер.
— Вы ошибаетесь, — ответила Салем, сбивая с нее спесь. — Десять акров вокруг границы – это всё еще собственность Университета. В конце улицы есть знак. Научитесь читать.
Лицо репортера вспыхнуло.
— Вы ее слышали. — С ее стороны донесся ленивый голос Барона. — Это частная собственность, и вы нарушаете границы.
Остальные студенты тоже закивали, и фургон был вынужден уехать, после чего Салем кивнула Барону в знак благодарности. Остальные задерживались, и он бросил на них взгляд, побуждая уйти.
Он задумчиво посмотрел на нее.
— Ты изменилась.
Салем выгнула бровь.
— Ты недостаточно хорошо меня знаешь, чтобы говорить это.