— Это она? — спросил Каз, глядя на коробку на столешнице.
Она кивнула и с благоговением и признательностью наблюдала за тем, как он поднял ее, словно та ничего не весит, хотя она знала, что коробка тяжелая. Она видела, как под толстовкой вздулись мышцы его бицепсов и плеч, как они напряглись, когда он поднимал ее или использовал силу, чтобы удержать на весу.
Вокруг нее расцвела аура женского восхищения, устремившись к пульсирующему месту между ее ног. В его присутствии это стало вечной проблемой. С тех пор как он взял ее той ночью в лесу, с тех пор как она почувствовала его, его силу, его вес внутри себя, ее тело немедленно переходило в состояние готовности к очередному обладанию, как только он оказывался поблизости. Хотя, если честно, это произошло задолго до той ночи.
Он вышел за дверь, и она последовала за ним. Холодный ветер ударил ей в лицо, и она плотнее закуталась, провожая его взглядом, пока он быстро направился к соседнему зданию и вошел в библиотеку.
Библиотекарь приветливо кивнула им и вернулась к своему историческому любовному роману. Салем знала, что у нее есть склонность к ним, и, глядя на изображенного на обложке парня с длинными темными волосами и сверкающими грудными мышцами в обнимку с красоткой, пышная грудь которой вываливалась из платья, она не винила ее.
Она последовала за Казом в заднюю часть библиотеки, где находилась дверь, ведущая в его студию, – дверь, где она запаниковала, а он подошел к ней сзади, и они впервые оказались в такой близости друг от друга.
Сердце заколотилось, когда дверь открылась, она снова увидела узкое пространство, крошечный проем, ведущий вниз по лестнице, и ее руки начали дрожать. Каз остановился, повернулся и посмотрел на нее оценивающим взглядом.
— Оставайся здесь, — приказал он, и она с радостью подчинилась, оставшись прямо за дверью, одной рукой удерживая ее открытой, а другой прижимая к себе свою сумку.
Она смотрела, как он с коробкой стал спускаться вниз по лестнице и исчез из виду, затем донесся глухой удар, когда он бросил ее, и он поднялся обратно.
Салем не сводила с него глаз, когда он подошел к ней, обхватил за талию и затащил внутрь. Дверь со щелчком закрылась у нее за ее спиной, снова зажав ее в ловушку между каменными стенами, отчего ее дыхание застыло в легких, и она в панике огляделась.
Не успела она это осознать, как вдруг оказалась высоко в воздухе – ноги на его плечах, лицо почти касается камня, а сама она держится за потолок; ощущение ловушки усилилось во сто крат из-за того, что он прижал ее к нему.
— Что за…
Слова замерли в ее горле, когда он зубами стянул с нее трусики, так же как раньше стянул свитер с ее губ. Его голова скрылась под юбкой ее униформы, а рот впился в нее.
Салем почувствовала, как паника смешалась с наслаждением, и эта комбинация, возбуждая ее клитор и мозг, ударила так, как она не ожидала, когда он зафиксировал на месте и вжался в нее.
Она вскрикнула, не понимая, что чувствует, ее тело путалось между сигналами борьбы, бегства и траха, она держалась ладонями за камень над собой, пытаясь не упасть.
Агрессивность его рта говорила о том, что он не играет с ней, не наслаждается и не дразнит ее. Напротив, он уверенно толкал ее к обрыву, вел прямо к падению, заставляя ее вздрагивать, когда его язык выписывал на ее клиторе непристойные желания, а его руки сжимали ее бедра и удерживали на его широких плечах.
Она запустила руку в его волосы, прижалась к его лицу, желая получить удовольствие, которое он собирался ей подарить, в то время как ее лицо, прижатое к потолку, вызывало мысли о том, что она оказалась в ловушке, и сердце заколотилось в груди, когда она начала задыхаться.
Ей не нужно было умолять его, не нужно было слушать его голос, не нужно было ничего делать, пока он доводил ее до края, искусно двигая ртом по ее нервам, как по своим собственным, вызывая одну волну ощущений за другой, прокатывающихся по ее телу.
А потом он позволил ей кончить.
Салем поднесла руку ко рту, заглушая крик, вырвавшийся из ее горла, когда оргазм обрушился на нее, и ее тело задрожало, бедра затряслись, пальцы ног поджались.
Это длилось всего несколько секунд, а может, несколько минут, она не знала. Она просто не двигалась, глядя в каменный потолок и позволяя своему бешено колотящемуся сердцу успокоиться, когда он отстранился, зубами натянул ее трусики и позволил ей сползти вниз по двери, пока пол не оказался у нее под ногами.
Она моргнула, глядя ему в лицо, – его рот и подбородок блестели от ее влаги, он наклонился и глубоко поцеловал ее, заставляя попробовать себя на вкус, что казалось таким грязным, но в то же время таким сладострастным.
— Зачем это было? — выдохнула она, когда он отстранился и пристально посмотрел на нее.
— Чтобы создать лучшие воспоминания. Чтобы каждый раз, когда ты будешь приходить сюда, ты вспоминала об этом, а не о своей панике. — Он уткнулся носом в ее шею, касаясь губами ее кожи. — Я хочу быть единственным злодеем, которого ты видишь. Я хочу быть единственным дьяволом, который утащит тебя в ад.
Его слова должны были насторожить, но вместо этого они привели ее в восторг. Осознание того, что он может взять под контроль ее уязвимые места, поглотить их целиком и при этом смеяться, дало ей ощущение силы.
— Ты сумасшедший, — прошептала она. Так и было.
— Из-за тебя? — Он прижался поцелуем к ее шее. — Совершенно. — Поцелуй. — Абсолютно. — Поцелуй. — Бесстыдно.
— Почему? — спросила она, не понимая. Никто никогда не был так одержим, так сосредоточен на ней. Даже зная их историю, она не понимала этого.
Он выпрямился, запустил пальцы в ее волосы, и она посмотрела ему в глаза, чувствуя себя полностью покоренной им.
— Потому что жизнь с тобой кажется прекраснее смерти. Потому что ты заставляешь художника во мне сгорать от желания творить, мужчину – от желания обладать, убийцу – от желания защищать. Ты заставляешь меня хотеть жить, Салем. Ты даришь мне толику покоя в мире, полном хаоса. Это достаточная причина?
Салем просто смотрела на него, эмоции в ее теле бушевали, зрение затуманилось, в носу защипало, горло сдавило, и она прильнула к нему.
Она просто кивнула, ее губы дрожали от желания произнести слова, которые она не могла подобрать, и он прижался к ней лбом, унимая ее дрожь, его слова отпечатались в ее мозге, изменив ее химию, ее состав, ее суть.